Ирина Нельсон - Кома. Книга третья.

Гарри открыл глаза. Потолок приветливо кивнул в ответ. Голову прострелило болью, шрам задергало. По полу тянуло сквозняком; под спиной почувствовалась слабая вибрация от чужих шагов, и в поле зрения попал край черной мантии. Гарри моргнул. Комната, а вместе с ней профессор Снейп, плавно закачалась, показалось, камни грубой кладки вот-вот начнут сыпаться на голову. Хотелось обхватить череп руками, закрыть глаза и сидеть так до тех пор, пока Хогвартс не остановится. Гарри потер лоб и попытался встать. Конечности не слушались, подгибаясь. Как будто кости превратили в желе.

— Поттер, встать! — рявкнул Снейп.

— Да, сэр, — мученически прохрипел Гарри, пытаясь хотя бы сесть.

Каждое занятие окклюменцией превращалось в пытку. Да и никакая это была не окклюменция. Злобный урод тупо вскрывал ему мозги. Естественная защита сознания, которую Гарри любовно укреплял с четвертого курса, не могла справиться с жесткой атакой тренированного менталиста. Сразу после осознания этого гриффиндорец попытался пожаловаться на зельевара директору, но профессор Дамблдор со словами: «Профессору Снейпу лучше знать», предложил ему сладости и послал играть в плюй-камни. И вот тогда-то Гарри понял, что директор все прекрасно знает и вовсе не стремится научить его защищать сознание, а как раз-таки наоборот.

Последняя надежда на помощь со стороны взрослых рассеялась как дым. Оставался, конечно, Сириус, но тот сам был на нелегальном положении. Да и что он мог против Дамблдора?

— Вы абсолютно бездарны, Поттер! — отчитывал его Снейп равнодушным голосом.

Это отсутствие эмоций, скука, с которой он говорил все эти гадости, просто-напросто вымораживала. Обычно профессор зельеварения всегда эмоционально реагировал на промахи Гарри, одной только интонацией донося все свое разочарование таким тупым учеником, но сейчас… Равнодушные глаза, холодный ровный тон, спокойное лицо — Гарри не понимал, чего ждать. И эта неизвестность вводила в состояние паники.

Взгляд упал на Омут памяти. В голове мелькнула дурацкая мысль: «Может, Снейп случайно слил туда что-то лишнее? То, что делало его человеком?»

Профессор перехватил его взгляд и произнес:

— Уверяю вас, Поттер, там нет ничего, что вам следовало бы знать.

В этот момент раздался стук. Снейп неохотно отступил от Гарри и, взмахнув полами мантии, исчез из поля зрения. Раздался скрип открывающейся двери. Гарри с трудом повернул голову. Старшекурсник со Слизерина что-то быстро и тихо объяснял Снейпу, а тот сосредоточенно хмурился. Видимо, что-то произошло.

Снейп обернулся, посмотрел, как Гарри садится, цепляясь за стеллаж, и после секундного раздумья сказал:

— Ждите здесь, Поттер. Я сейчас вернусь, — и, скользнув взглядом по каменной чаше, добавил, — ничего не трогать.

— Да, сэр, — прошептал Гарри, с трудом поднимаясь на ноги.

Конечно, он не послушался. Как только стихли шаги в коридоре, он метнулся к омуту и опустил лицо в туманную жидкость. Упускать возможность узнать что-то личное о ненавистном профессоре? Нашли дурака!

Гарри был готов к чему угодно: к собраниям Пожирателей, секретным приказам Волдеморта, даже к оргиям и убийствам, но не к тому, что перед ним появится его собственный отец и крестный, стаскивающие штаны со Снейпа. Перед всей школой. К тому, что близкие предстанут перед ним в таком неприглядном — настоящем! — виде… Этого он точно не ожидал.

Гарри еле успел отдышаться, вынырнув из омута, когда дверь резко распахнулась, и в кабинет влетел Снейп. Ему хватило одного взгляда, чтобы понять: неугомонный гриффиндорец не утерпел и полез смотреть воспоминания.

— Что вы видели, Поттер? — змеей зашипел зельевар, разом растеряв все свое равнодушие. — Ну?! Говорите!

— Ничего, сэр, — испуганно забормотал Гарри, отступая от стола. — Простите, я…

— Вы — самодовольный маленький лжец! Вон отсюда! — Снейп незаметным жестом вытащил палочку и направил на него.

Гарри еле успел увернуться от какого-то красного луча, что разозлило Снейпа еще больше. Тот, не глядя, схватил левой рукой какую-то банку со стеллажа и кинул, метя в голову. Гарри снова увернулся — банка разбилась, осыпая осколками и сушеными насекомыми — и бросился к двери. Сзади послышался разъяренный рык. Когда дверь уже почти захлопнулась, его все-таки догнало заклинание Снейпа. Задница зачесалась. С каким-то истерическим весельем Гарри осознал, что его наградили прыщами. Все же фурункулюс — крайне мерзкое заклятие.

Скрывшись за поворотом, он прислонился к стене, тяжело дыша и с грустью думая, как же далеко до Больничного крыла.

***

— В общем, вот так все и было, — закончил свой рассказ Поттер, неловко переминаясь с ноги на ногу.

— И чем же он тебя приголубил, что ты ушел на своих двоих? — с интересом спросил Вадим, отмеривая какую-то жидкость в мерный стаканчик.

Какое счастье, что вместо мадам Помфри в Больничном крыле оказался Волхов. Показать проклятое место женщине, а тем более дать обработать Гарри бы не смог.

— Фурункулюсом, — стыдясь, признался он, а потом не утерпел и пожаловался. — А еще банку с какими-то мерзкими тараканами кинул. И ступефай, кажется.

— Святой человек! — восхитился Вадим. — Я бы тебе на месте Снейпа обеспечил недельный понос как минимум, а потом обливиэйтом приложил сверху. Чтоб точно никому не рассказал.

Гарри только с досадой вздохнул. Прихотливое и не всегда логичное течение мыслей Волхова часто ставило его в тупик.

— То есть с твоей точки зрения, он что, должен был стереть мне память?! — возмутился гриффиндорец.

Волхов кинул на него долгий серьезный проницательный взгляд и как-то легкомысленно ответил:

— А это смотря что ты там увидел. Прикинь, если я узнаю все твои худшие воспоминания, увижу твое унижение и боль, тебе понравится?

Гарри промолчал.

Вадим предсказуемо принял сторону своего декана и наставника. Что и неудивительно, учитывая сколько времени они проводят вместе и как легко общаются, даже на людях. Правда, как друг выносит отвратительный характер зельевара, Гарри понять не смог и не сможет, наверное, никогда.

Возможно, Вадим даже был в курсе той старой истории. Вон, как странно смотрит. Хотя Гарри трудно было представить себе обстоятельства, при которых гордый и жесткий Снейп рассказал бы такое своему ученику. Вообще кому-либо.

В последнее время Гарри часто подмечал то, что раньше всегда пропускал мимо: все что-то скрывают, у всех есть тайны. Вот и Вадим, очевидно, знал больше, чем рассказывал.

Да, у всех есть тайны. И принять эту аксиому было трудно. У Гарри раньше не было секретов от друзей и до недавнего времени он полагал, что у Рона и Гермионы от него тоже нет тайн. Изменил это мнение Вадим, самый близкий друг, у которого собственных странностей и секретов было море. И, пожалуй, собственная обида на слова и поступки Вадима сейчас казалась детской блажью, глупостью.