Кендалл Райан - Женатые. Часть 1

— Я, правда, думаю, что все будет хорошо, — произносит Камрин. — Из того, что я видела, кажется, что Ной был довольно милым и внимательным к тебе.

— Да, кажется, он очень старается, — я делаю еще один глоток вина. — Даже если его конечная цель — всего лишь залезть ко мне в трусики.

— Неужели это самая худшее в мире? — она приподнимает брови с дьявольской ухмылкой на губах. Она постоянно жалуется на мою отсутствующую личную жизнь.

Я фыркаю, улыбаясь в ответ.

— У меня почти такой же интерес объездить его член, как спрыгнуть с Бруклинского моста.

За исключением тех случаев, когда этот дурак делает что-то сексуальное, и вся кровь в моем теле стремится на юг. Что, кажется, происходит все чаще и чаще в последнее время.

— Дамы… — из-за двери показывается голова Стерлинга, он ухмыляется, так как слышал каждое слово. — Объезд члена начнется после ужина.

Затем он кивает нам и уходит.

Ох, черт . Последнее, что мне сейчас нужно, это чтобы Ной думал, что сегодня будет настоящая брачная ночь. Разочарованная, я громко вздыхаю и зажмуриваю глаза.

— Нам нужно что-то покрепче, чем вино.

Камрин бежит обратно на кухню, прежде чем я могу остановить ее. Я слышу шум открывающихся и захлопывающихся шкафчиков. Вскоре она возвращается, протягивая мне бутылку водки.

— Вот и мы.

— Нет, спасибо, — машу я ей. — Я действительно не хочу сейчас пить.

Она ставит водку на стол.

— Ты права. Мы должны подождать до конца церемонии.

— На самом деле… — я вздыхаю. — Мне жаль, но я не думаю, что буду в настроении общаться сегодня. Мне нужно побыть одной, чтобы во всем разобраться, — или зарыться с головой в работу, как страус, и полностью избегать всей этой ситуации. — Спасибо, что пришла.

Она кивает.

— Конечно, пришла, Оливия. Я могу вернуться в город пораньше, если хочешь. Но туда долго ехать, — ее взгляд следует по направлению к палубе, где Ной и Стерлинг сидят к нам спиной, глядя на пляж. — Опять же, Стерлинг чертовски сексуален. Я могла бы, наверное, заняться им сегодня вечером, — она дьявольски усмехается.

— Валяй, — говорю я, пожимая плечами. Хоть кому-то же должно быть весело. — Иди и займись им сейчас же. Я сама могу накрасить себе губы.

Мы обнимаемся в последний раз, прежде чем она оставляет меня в моей детской спальне, захватив с собой выпивку.

Я открываю окно и вдыхаю солоноватый влажный океанский бриз. Днем здесь тепло, и туман поднимается от синей гавани. Мгновение я смотрю на кучку далеких парусников — тусклые белые точки, раскачивающиеся на горизонте. Я стараюсь не зацикливаться на церемонии, которая начнется через полчаса. Позволив умиротворенному виду заполнить мои мысли, я чувствую, как напряжение начинает спадать.

Но благословенная тишина разлетается, когда раздается звонок моего телефона. Ворча и задаваясь вопросом, кто может звонить мне прямо сейчас, я достаю мобильный из сумочки.

Я хмурюсь, глядя на экран, так как не узнаю номер, то оживленно отвечаю:

— Алло?

— Добрый день, Оливия.

Мой желудок сжимается в тугой, болезненный узел. Этот голос… На секунду я лишаюсь дара речи.

— Тебе следует чаще проверять свою электронную почту, — говорит Брэд.

Ной

Я стою на пляже около пятидесяти минут. Бусинки пота усеивают мой лоб, но это не из-за солнца. Это началось десять минут назад.

— Где она? — шипит Стерлинг себе под нос.

— Она придет, — цежу я сквозь зубы, в очередной раз посматривая на часы.

После всего, что мы сделали… Совместное проживание, работа… Все это теперь кажется таким глупым и бессмысленным, если Оливия не сможет сегодня сделать шаг мне навстречу.

Гости начинают переглядываться, и шепот пролетает через небольшую толпу.

Регистратор меняет позу, перемещает вес с одной ноги на другую, выглядя так же неловко, как я себя чувствую. Затем она наклоняется ко мне.

— Мне очень жаль, но у меня назначена встреча через двадцать минут. Я не могу больше ждать.

Я киваю и устремляю взгляд на Фреда. Черты его лица искажены от волнения. Когда он кивает, подавая таким образом знак Камрин, она мчится по направлению к дому. Я срываюсь за ней, ступая по следам на песке, которые она оставляет.

Мы направляемся прямо к спальне. В доме тихо, и ощущение того, что что-то случилось, не покидает меня. Дверь по-прежнему заперта, и я боюсь того, что мы увидим, когда откроем ее. Боюсь того, что это будет означать.

Наконец, Камрин открывает дверь. На мгновение все затихает.

— Она ушла, — выговаривает она дрожащим голосом.

Я подавляю волну эмоций и оглядываю комнату. Косметика и туалетные принадлежности Оливии по-прежнему разбросаны на туалетном столике, но ее самой нет.

Я выглядываю в окно, смотрю на заходящее солнце над океаном и тяжело вздыхаю.

— Она ушла.

Что, черт возьми, могло произойти с тех пор, как я в последний раз видел ее? Она была готова. Ничто не предвещало такого исхода. Я заметил, что контракт больше не лежит на туалетном столике. Она захватила его с собой. Не понимаю, что это значит.

Я поворачиваюсь к Камрин.

— Что случилось? Ты была последней, кто видел ее. Это из-за нервов?

Камрин качает головой.

— Она выглядела нормально.

Я запускаю пальцы в свои волосы. Не люблю сюрпризы и никогда их не любил. Но быть брошенным у алтаря? Еще никогда я не испытывал столько гнева и паники.

Хочется выпить и найти какую-нибудь случайную девку, ведь только так я смогу выместить агрессию. И я знаю, что Стерлинг будет в деле. Но потом я вспоминаю о застенчивой улыбке Оливии, о сладком аромате жимолости и о ее губах, когда я целую их… тихо умоляющих меня о большем.

— К черту все, — говорит Стерлинг позади меня. — Мы уходим. Давай же, Ной.

Он хватает меня за руку и начинает тащить по коридору. Я знаю, что у него возникла точно такая же мысль, что и у меня примерно тридцать секунд назад. Выпивка. Девочки. Грандиозное похмелье завтра, чтобы скрыть и забыть сегодняшнюю боль. Но я знаю, что никогда не смогу забыть то, что случилось сегодня.

Если бы не эта боль в груди — в пустом месте, которое она начала заполнять — я бы уехал, не оглядываясь. Но часть меня должна знать, что будет дальше.

Я мечтал об Оливии последние двадцать лет. Она та девушка, которую я обливал водой из шланга, когда был моложе, та женщина, из-за которой в моем животе порхали бабочки, когда я стал старше.

И теперь, как только я начал думать о ней, как о своей… она ушла.