Алекс Джиллиан - Второй шанс

— Ты единственный человек на земле, который одобряет меня. — Холодно улыбнулся Рис.

— Нет. Не зря столько людей ищут знакомства с тобой, даже конкуренты невольно восхищаются твоей деловой хваткой и чутьем. А теперь с издательством отца и модельным агентством ты повергнешь к своим ногам еще и шоу бизнес. Твой отец снял для обложки журнала самых известных людей страны, но ты сможешь уговорить и Анжелину Джоли.

— Ты невероятная. — Скептически улыбнулся Майкл. — Я никогда не хотел издавать глянцевый журнал для избалованных блондинок и жлобов, и тем более возиться с капризными авторами бестселлеров. У меня для такой профессии слишком мало терпения и такта. Торговать машинами у меня гораздо лучше получается.

— Кстати о машинах. Ты обещал мне “Инфинити”. Забыл?

— Нет. Я помню. Просто сейчас не время думать о подарках.

— О, да. Извини.

Майкл посмотрел на нее. Нет. Виноватой себя эта женщина не чувствовала. Тяжело смотреть на свое отражение в женском обличии. Неужели он так же омерзителен? Есть в этом мире немало людей, которые не без основания подтвердить его мысли, если не скажут еще грубее. И завтра ему придется встретиться с одним из этих людей. С одной. И посмотреть в глаза. Он пытался заставить себя чувствовать равнодушие, но не выходило. Призраки прошлого всегда возвращаются, когда их меньше всего ждешь.

— Лучше бы она умерла. — Озвучила его мысли Сюзанна. Но какой-то необъяснимый порыв заставил его не согласиться с тетей.

— Нет. Я никогда не желал ей ничего такого. — Произнес он ровным голосом, осознав, что говорит правду.

Вцепившись в руку подруги Кристина, рассматривала прибывающих людей, которые пришли попрощаться с четой Рисов. Они подходили к гробам в молчаливом почтении, склонив голову и скорбно шепча какие-то слова. Потом они останавливали свой взгляд на Кристине. Мало, кто из всех тих людей знал ее в лицо. Но напряженная фигура в черном траурном платье, спрятавшаяся за темными очками от любопытных сочувствующих взглядов, не оставляла сомнений, что перед собравшимися дочь Виктории Рис, падчерица Джона Риса. Рядом с ней стояла невысокая блондинка тоже в черном, и блистательная, даже в своем трауре, Сюзанна, и ее невзрачный муж. Кристина принимала соболезнования сухо, без эмоций, ни одна слезинка не скатилась по ее бледным щекам, в то время как Сюзанна горестно причитая, обливалась фальшивыми слезами, изображала убитую горем сестру. Кристина с трудом сдерживала тошнотворное чувство, все ее существо переворачивалось от вероломного поведения Сюзанны. Хотелось придушить ее своими руками. Толпа все увеличивалась, напряжение читалось на лицах людей, и оно казалось глубже, чем скорбь об усопших. Монахова подсознательно понимала, чего ждут люди. Здесь не хватает главного участника. Сына и наследника. И хоть его отсутствие радовало Кристину, она не могла не признать, что в глазах пришедших выразить свое соболезнование это вызвало волну недоумения.

Когда Сюзанна очередной раз начала причитать, и воспевать таланты своего безвременно ушедшего горячо любимого брата, Кристина не выдержала. Вырвавшись из рук бережно обнимающей ее Лизы, она убежала в ванную комнату. Несколько мучительных мгновений ее выворачивало наизнанку. Склонившись над унитазом, она едва дышала. Все ее тело содрогалось от презрения, ненависти, боли и бесконечных рвотных порывов. Она не думала, что будет так тяжело.

Она услышала, как дверь открылась и тихие шаги, остановившиеся за ее спиной.

— Кристина. — Позвала Лиза, мягко дотронувшись до ее плеча. — Ты как?

— Плохо. — Отозвалась девушка. Тошнота потихоньку отпускала. Лиза помогла ей подняться на ноги, умыться и привести себя в надлежащий вид.

— Возьми. Это поможет. — Озерова протянула ей две белые таблетки. Кристина взяла их, благодарно сжав ладонь Лизы.

— Спасибо

— Не благодари меня. Я думало, что мы обойдемся без этого. Я думала, что ты сможешь.

— Я бы справилась. — Кристина с сомнением разглядывала таблетки. — Я могу их не пить.

— Выпей. Ты должна казаться сильной, если не можешь быть таковой сама. Он приехал, Кристина. Я пришла, чтобы предупредить.

— Только не это. — Простонала Монахова, пряча лицо в ладонях. Таблетки были сладкими на вкус, но горечь перебивала все. Она знала, что это неизбежно, она готовилась, но надежда, слабая надежда, что бывший муж не приедет на похороны все же теплилась в ее душе. Теперь она понимала тщетность своих надежд. Кафельный пол поплыл. Качнувшись, она прислонилась спиной к раковине, выжидая, когда дыхание выровняется, мышцы расслабятся, а окружающее ее пространство перестанет кружиться с такой скоростью. Таблетки всегда помогали ей восстановиться. Но Лиза говорила, что искусственное душевное равновесие фальшиво, оно не поможет ей справиться со страхами и болью, а только ослабит иммунитет. Но разве против боли есть иммунитет?

— Успокоилась? — минуту спустя спросила Лиза. Кристина кивнула, надевая очки.

— Вот и умница. — Нежно улыбнулась Озерова. — Нам нужно вернуться. Понимаешь?

— Да. — Голос молодой женщины звучал отстраненно и глухо.

— Люди там, — Лиза указала на дверь. — Только и ждут скандала. Но это похороны твоих близких людей. Ты не позволишь превратить их в балаган. Да?

— Да. — Снова кивнула Кристина.

— Тебе нужно поздороваться с ним, как ни в чем не бывало. Пусть все видят, что вы цивилизованные люди.

— Да.

Майкл, молча, выслушивал бесконечные слова соболезнования от друзей и коллег отца. Многие из собравшихся были неискренни. Джон Рис был богат, влиятелен, и у него было немало завистников, иначе и не могло быть. Как бы ни был порядочен и добр его отец, даже он не мог избежать человеческой нечистоплотности. Но так же Майкл знал, что были здесь и те, кто уважал и любил его отца. И все они сейчас искали страдание на отчужденном сдержанном лице его сына. А он не мог оторвать взгляда от двух мрачных гробов. Итак, это все. Все, что осталось от его отца и Виктории Рис. Изувеченные останки и деревянные ящики. Но был еще и портрет. Там они были живые, счастливые, пойманные рукой художника в один из радостных моментов их жизни. И сейчас он был благодарен этой руке за честность, с которой он отразил удовлетворенную безмятежность на лицах тех, которые никогда не смогут встать из своих деревянных кроватей. Как неумолима судьба. Один миг может оборвать самую сильную жизнь, вычеркнуть из числа живых. Майкл никогда не хоронил близких. Это чувство было новым. Оно ошеломляло, давало ощущение нереальности происходящего. Часть его все еще не верила, что его отец мертв. О Виктории Рис он не думал, его сердца не хватало и на нее тоже.

Он почувствовал ЕЕ присутствие, даже не глядя на нее. Воздух вдруг сгустился. Он просто ощущал мощные поток ненависти, направленный на него. Ничего другого Майкл и не ожидал. Прошло какое-то время, прежде чем он сумел заставить себя отвести взгляд от портрета отца и взглянуть, наконец, в глаза призрака. Окинув глазами гостиную, он не нашел ее. Неужели почудилось?