Кристина Щукинская - Небо на двоих

- Не плачь, волноваться тебе нельзя. - Макс стер дорожки слез, поцеловал ее в макушку. - Отец-то хоть объявится? Или это тот женатый банкир-австриец, который тебе глазки на приеме весной строил?

Лиза вздохнула:

- Он вернется. Обязательно. И ты его не знаешь лично. Всё будет у нас теперь хорошо, - притронувшись рукой к животу, девушка подарила Максиму мечтательную улыбку, которую он редко видел за те годы, что провели вместе. Так Лиза улыбалась, будучи первокурсницей, пребывая в мечтах, не замечая других парней, кроме того, кого всегда ждала.

- Прощай, Лизка. Не делай глупостей. Если что, звони.

- Спасибо, но нет. Макс, - окликнула его Лиза, когда он встал с лавочки и направился в сторону припаркованного неподалеку автомобиля. - Ева всегда тебя добивалась, еще с первого курса. Если она не замужем до сих пор, то это не просто так...

***

Если со Стрижевым Лизка сумела расставить все точки, избегая запятых, то мать ринулась в бой. Татьяна охала и ахала, пыталась вытрясти из дочери имя того, от кого она собралась рожать, не понимая, почему Лизка отвергла Максима, зачем ей понадобился непонятно кто в чужой стране, если от законного жениха она восемь лет не хотела иметь детей. Однако все усилия выяснить, кто же отец еще не родившегося внука потерпели безоговорочное фиаско. Лиза молчала, как партизан на допросе в гестапо.

Потом стало не до того. Родился Сережка, появились обычные каждодневные заботы и хлопоты, новоиспеченные дедушка и бабушка души не чаяли во внуке, всячески баловали и ухаживали за ним наравне с матерью.

Лизка молилась, чтобы схожесть с Ромкой осталась незамеченной для окружающих, хотя сама и день, и ночь видела в подрастающем мальчишке его отца. Те же глаза, буйные локоны, которые являются фамильной чертой Бессоновых, упрямый характер, желание поскорее вырасти и отправиться покорять окружающую действительность, тяга всё испытать на себе, попробовать на вкус каждую мелочь, встреченную на пути его первых, совсем еще несмелых шагов.

Непокорный характер проявлялся каждый новый прожитый день. Без ссадин и синяков ее сынок обходиться не умел. Не плакал, не заходился в истерике, а просто кривил губы, показывая - мне больно, но оклемаюсь, поднимусь и снова ринусь в бой. Что будет с ним в лет шесть, Лизка загадывать боялась. Разбитые носы соседским пацанам гарантированы. Нужна ее сорванцу твердая мужская рука, которая направит его неуемную энергию по освоению мира в нужное русло. Она так ждала Ромку, который сможет управиться с сыном, научит его давать сдачи обидчикам, защищать друзей, станет ему близким человеком...

Сережа вновь соскользнул с рук, поднялся на ноги, отправился к деду. Дядя Саша притянул его к себе, усадил на колено, провел ладонью по волосам. Лизка замерла. Она-то никогда до сего дня не задумывалась, не замечала, насколько Ромка похож на отца; теперь же черты двоих мужчин в будущем отразятся и в ее сыне - разрез глаз, упрямый подбородок, косая ухмылка, движения, мимика, жесты.

Перед ней сейчас сидел Ромка, постаревший на двадцать лет. Седина запуталась в некогда темно-каштановых волосах, обозначились складки около рта и крыльев носа, от уголков серо-синих глаз разбегались лучики морщинок. Но если представить дядю Сашу лет в тридцать, то с легкостью можно увидеть его сына. Такого же красавца с гибкими и плавными движениями, кривой ухмылкой при опасности или шикарной обезоруживающей улыбкой, в момент соблазнения женщины.

Удивительно, насколько может быть слепа влюбленная девчонка, сосредоточенная лишь на одном конкретном человеке. Она никого не замечала, кроме молодого, сильного парня с удивительными глазами цвета неба с серой окантовкой и изумрудными вкраплениями на радужке. Он покорил ее детское сердечко, прокрался с грацией хищного зверя во сны, чтобы стать потом единственным любимым мужчиной. Но ведь Рома не взялся сам по себе на белом свете. Вот кому надо быть благодарной за Беса, за его характер, за то, каким он вырос. И лишь теперь Лиза впервые задумалась о том, что не зря ведь мама влюбилась в дядю Сашу, - видного и интересного мужчину, - разглядела в нем те же черты, что и она в своем Ромке.

Желудок скрутился в тугой узел, сердце затарабанило, подскакивая к самому горлу. Наблюдая за тем, как отчим играет с Сережкой, Лиза увидела отца своего сына, и выдержка медленно убегала прочь, будто в наполненной до краев ванне выдернули пробку. Она не представляла их встречу, не хотела тешить себя иллюзиями, решила дождаться возвращения Беса, чтобы потом своими глазами видеть, как он будет возиться с их малышом. А сейчас хотелось плакать, тихо поскуливать в унисон Цейсу. Слишком уж дядя Саша походил на Ромку, да и Сережка к нему тянулся, иногда в его детском лепете проскакивало слово "папа", по адресованное деду.

- Лиз, вот сейчас только не ври мне. Договорились? - произнес отчим, поправляя на внуке майку с героями очередного диснеевского мультика и отпуская Сережу назад, к виляющему хвостом щенку.

- А я никогда и не врала, - произнесла девушка, борясь с подступающими рыданиями.

- Только правды никогда не говорила, - хмыкнул в ответ дядя Саша. - Можно подумать, что я уже из ума выжил, раз седьмой десяток разменял. Только родную кровь всегда узнаю. Цвет волос и кудри мне от матери достались, а потом по наследству к Ромке перешли. Я тут недавно фотографии смотрел, да и сына хорошо в детстве помню. Когда из роддома тебя встречали, то сразу Ромка показался в мелком. Меня не обманешь. Хватит, Лиз. Где ты его встретила?

- Дядь Саш, ты о чем? - пролепетала Лизка, понимая, что уже не выпутаться.

Отчим, словно взглядом прожигал, заглядывал в самые потаенные уголки души, где хранились все самые счастливые минуты, проведенные с Ромкой. В той же сокровищнице рядом лежали картинки из единственной ночи в Вене.

Лизе вдруг всё надоело. Она устала держать в себе чаяния, надежды, ожидания. Ее жизнь подчинена секретам, тайнам, страхом того, что правда может сильно ранить , если не убить, близких людей. Хватит, надоело! Надо ведь подготовить родителей к тому, что скоро она может навсегда уехать с тем, кого привыкли считать погибшим.

- Всё о том же. Сережка - мой внук родной. Сын Романа. Только я думал, что ты внука мне родишь еще в восемнадцать лет. Не вышло. Значит, объявился, позвал тебя в Вену?

- Нет! Не так всё было. Я случайно увидела его, думала брежу, испугалась, но позвала, мы разговорились. Его звали Алекс. И он ни разу со мной по-русски не заговорил, - не хотелось смотреть в глаза отцу, который похоронил сына, а теперь, пытается проглотить горькую правду - его обманули.

- И ты фамилию мою взяла, сына на нее записала, прочерк в отчестве оставила специально. Вернется, да?