Мария Акулова - Наследница

— Вы предлагаете мне взятку, — он даже не спрашивал — констатировал.

— Нет. Я предлагаю справедливую оплату вашего драгоценного времени.

— А передачки в тюрьму мне тоже вы носить будете? Когда меня посадят? Почему вы считаете, что я стану рисковать своей карьерой ради утоления вашего любопытства?

— Хотя бы потому, что если вы не ответите мне, то за ответами придет человек, настроенный куда более радикально чем я, — он имел в виду лишь то, что в отличие от него самого, Самарский вряд ли станет вести долгие беседы, но, кажется, до сознания врача дошла немного другая интерпретация.

— Охрана окажется в кабинете ровно через тридцать секунд после того, как я нажму эту кнопку. Поэтому поторопитесь.

Артем открыл уже рот, собираясь зайти с другой стороны, предложить конкретную сумму денег, поклясться в чистоте своих намерений, когда понял наконец-то, что совершенно в этом не нуждается. Карточка на имя Титовой Александры лежала на краю стола, грозя вот-вот свалиться.

— Считаю до трех, — секундное замешательство Артема, врач посчитал не желанием следовать «совету», а для пущего эффекта действительно накрыл рукой кнопку на стене. Может и не шутит… Но особого смысла проверять это уже не было. Одно неловкое движение — бумаги со стола летят во все стороны. Пользуясь растерянностью врача, Артем прячет нужную папку под пальто, а остальное старательно собирает, разливаясь в извинениях.

— Просто уйдите! Я прошу вас! — бедному врачу теперь действительно придется распрощаться с ожидаемым обедом. Карточка потянула за собой практически все лежавшие на столе бумаги, и теперь у него жизни не хватит, чтобы разобраться со всем этим, а когда он обнаружит исчезновение именно этой карточки… Это уже не волновало Артема совершенно.

— Хорошего дня, — улыбнувшись во все тридцать два, он направился прочь, пытаясь не двигать рукой, которой незаметно придерживал спрятанную под пальто папку.

Прежде, чем рискнуть посмотреть, что же он добыл, Артем решил отъехать от клиники. Вдруг, врач окажется более расторопным, чем о нем подумали. Лишь на полпути до офиса Титовых, он остановил машину, взял в руки белую папку.

Почерк Горина откровенно не радовал, таким только рецепты и выписывать, но благо — большая часть анализов была распечатана, а значит, особого труда разобраться, что к чему, это для Артема не составило. Он пробежал взглядом по одному листу, листнул, пробежал по следующему, потом вернулся на первый и именно в этот момент он осознал, что именно диагностировали у Саши.

— Черт, — папка выпала из рук, будто это касалось лично его. — Черт, она что…? Она что, беременна? — некому было ответить на его вопрос в пустой машине, но ответы и не требовались. Непонятно только одно — как они могли этого не замечать?!

До офиса Самарского отсюда было куда дальше, но Артем был готов мчать сейчас хоть на край света, чтобы обрушить правду на голову тому, кто ожидает подобного еще меньше, чем он сам, но в отличие от него, имеет полное право знать.

Сегодня, день обещал быть сложным, но не более. В градации дней Самарского, его можно было считать практически выходным. Утром, он встретился с Даниловым, который с долей разочарования заявил, что скорей всего, из их затеи ничего не выйдет. Сам Яр испытал от этого лишь облегчения. Ему не нравилось ставить Сашу под угрозу. Не нравилась ее беззащитность, и собственная беспомощность тоже не нравилась.

Вечер, проведенный Сашей в компании Шутова, стал для него одним их худших в жизни. Как зверь, он метался, только слыша, но не в состоянии никак вмешаться.

И как бы он прекрасно не понимал ее желание наказать виновного, видеть рядом с собой ее целой и невредимой, хотел куда больше. Утро омрачил лишь один инцидент, к сожалению, ставший уже привычным в последнее время.

Дима пришел к нему со стопкой документов, нуждающихся в подписи. Кивнул, сел в кресло, бросил на стол папку. Так они общались в последнее время всегда. Точнее не общались. Яр понимал, что стоит приложить лишь маленькое усилие, и все станет как прежде, но делать этого не собирался.

— Как Артем оказался в водителях Титовой? — он знал, что, по словам Яра, Артем раньше был занят каким-то дико важным, и не менее секретным делом, но когда выяснил, что же именно это за дело, в очередной раз удивился человеку, которого считал другом практически всю сознательную жизнь.

— Имеешь что-то против? — проглядывая каждый лист, Яр оставлял на нем автограф, но даже будучи действительно занятым, не замечать пристальный взгляд было сложно.

— Что за игры, Ярослав? Это же не просто так?

— А что тут странного? Я уволил, она взяла на работу. Представь себе, такое случается.

— И я должен в это поверить? — в последнее время, Дима всегда заводился с полуоборота, и сейчас явно снова был готов взорваться тут и сразу. — Будешь лапшать кому-то другому, Самарский. Зачем ты приставил Артема к ней? Что вы задумали?

Простым «не твое дело», Ярослав боялся, тут не отделаешься. Но и посвящать Диму в дела, связанные с Сашей не собирался.

— Почему ты решил, что это тебя касается?

— Значит, не касается? — Дима сжал челюсти с такой силой, что Ярослав практически услышал скрежет крошащихся под давлением зубов.

— Нет, — не желая продолжать диалог, Самарский снова занялся бумажками, делая вид, что Ермолова в кабинете вообще нет. Он успешно справлялся с задачей несколько долгих минут, пока не натолкнулся на один документ, о котором поговорить стоило уже давно. — Насчет Франции, я передумал, я отдаю этот проект Титоренку.

— Что? — от шока, Дима даже забыл, чем именно Самарский бесил его до этой самой секунды. — Что ты сказал?

— Я отдаю проект Титоренку, он будет заниматься теми домами. Так что это надо переоформить.

Решение далось Яру с трудом. Но Самарский был уверен, что это правильное решение. Правильное, по одной простой причине, он принял его не потому, что до сих пор хотел убить за попытку пристать к Саше еще во Франции, не за недавний пьяный дебош, и даже не за постоянный претензии. Дима больше не справлялся с собственными обязанностями. Его постоянно приходилось осаждать, указывать на ошибки, тормозить или подгонять. Он не справлялся тут, а значит, не смог бы справиться и там.

— Это мой проект! — Дима вскочил на ноги, выдрав из рук Самарского документ. — Ты серьезно?! Это мой проект!!! — сдерживаться больше сил у Ермолова не было.

— Это мой проект, Дима. И я сам буду решать, кому его поручить.

Такой ненависти в глазах теперь уже когда-то друга, Яр не видел никогда. Но возможно, это и к лучшему. Обоим в какой-то момент стало очевидно, что продолжаться дальше так не может, просто вместо того, чтоб тянуть, нужно было что-то делать. И он сделал — поставил интересы бизнеса выше, чем интересы дружбы. Не делал так никогда, а теперь решился.