Александр Гордиенко - Ордер на Любовь

– А мы и не дадим.

– Каким образом?

– Существуют различные способы.

– Что ты имеешь в виду? – Услышав это очередное «ты», Елена Николаевна почувствовала, что задача практически решена – вначале она сведет его с ума, потом загонит в угол, а потом… Потом она его вышвырнет и займет его место, которое станет новым трамплином в ее карьере.

– Я имею в виду, что поставленную цель – быть лидером во всем – можно достигать по-разному. Первоначально мы переложим задачу ее достижения на обворожительные плечики Ольги – я ей скажу, что если она не выиграет финальную игру и не станет «Мисс ТВ-Россия», мы будем вынуждены расторгнуть с ней контракт и заключить его с той, кто сумеет это сделать. Ольга – девочка сообразительная… И очень захочет остаться на завоеванных ею позициях. Конечно же, мы ей поможем, чем сможем. Она будет обеспечена той командой специалистов, какой не будет ни у одной из других участниц финала.

– А с другой стороны? Ты сказала, что это – с одной стороны. Так что – с другой?

– А с другой, дорогой мой Сережа, с другой стороны мы накануне финала разместим ряд публикаций в очень известных изданиях, что Ольге уже неинтересно быть обычной дворянкой, а хочет она быть царицею, то есть что Ольге уже неинтересно быть просто лицом компании, что она хочет себя попробовать… Ну, например… В кинематографе… Хочет развиваться и совершенствоваться. Ну и так далее…

– А если она не захочет давать подобные интервью?

Елена иронично посмотрела на Сергея Тимофеевича:

– Захочет! – отрезала она. – А не захочет – отключим газ и воду.

– В каком смысле? – Сергей Тимофеевич явно не понял последней мысли Елены.

– В переносном, Сережа, в переносном. Классику надо знать. Мы с тобой с этого и начнем – пригласи меня в театр, я скажу тебе, в какой…

Офис телекомпании

За 8 месяцев и 27 дней до выхода в эфир финальной игры «Она мне нравится».

Пятница. 17:47. Кабинет финансового директора телекомпании.

Железнов уже минут пять занимался «совещательным рисованием»: правильной формы круг – к нему четыре касательных, между каждой парой касательных опять вписывал круг, к которому проводил еще две касательных помимо имеющихся… В общем, при желании процесс мог быть бесконечным… Или конечным, до тех пор пока Фюрер не закончит разговаривать по телефону. Железнов уже давно привык к этому: к тому, что финансовый директор телекомпании не менее четырех-пяти раз в день приглашал его к себе в кабинет (благо недалеко, метров двадцать) для выяснения, «почем нынче овес», – просил прокомментировать сметы, отдельные пункты договоров, целесообразность графика оплаты по новому сериалу и так далее, и так далее. И – к тому, что практически каждая такая встреча хоть раз, но прерывалась телефонным звонком. Поначалу Железнов к звонкам относился с раздражением – почему тот, кто звонит по телефону, получает приоритет перед живым общением и почему он должен тратить свое время, которого, как всегда, не хватает, на выслушивание проблем (Фюрер коротко говорить не умел), к которым он, Железнов, отношения не имеет. Но… Но со временем Железнов понял, что это практически единственная слабость его непосредственного начальника – неумение быстро закруглить разговор. Во всем остальном, что касалось профессионализма, человеческой и деловой порядочности, глубины мышления, Фюрер выглядел в глазах Железнова на высоте, что и примиряло его с некоторыми нефункциональными потерями времени.

Фюрер положил трубку и развернулся к Железнову, которой успел изрисовать только треть листа, кинул взгляд на картинку:

– Саша, извини. Важный разговор.

Железнов молча кивнул головой и перевернул листок, демонстрируя готовность к продолжению разговора.

– Так вот, Саша, я посмотрел твою смету на нашу весеннюю наружную рекламную кампанию…

– Она не моя, ты прекрасно знаешь, что в результате тендера…

– Знаю. Но я не об этом, – Фюрер выдержал небольшую паузу. – Что ты думаешь о необходимости этой рекламной кампании нашего нового сериала «Салон» в частности и о «наружке» вообще? У меня такое ощущение, что это напрасная трата денег. Причем – немалых.

– Ничего не думаю. Думать можно тогда, когда есть некая корреляционная зависимость между средствами, затраченными на наружную рекламу, и доходами от прироста зрительской аудитории, достигнутого за счет этой самой рекламы. А мы этой оценкой серьезно никогда не занимались. Есть, конечно же, некие методики рекламных агентств, но, как ты сам понимаешь, они…

– Необъективны.

– Мягко сказать. Они, на мой взгляд, взгляд бывшего научника, вообще недостоверны. Это с одной стороны. С другой, как бы реклама ни навязывала тебе колбасу, а ты купил ее и отравился – ты ее больше никогда не купишь! Что бы тебе про нее ни говорили – и какая она вкусная, и какая она недорогая… То же самое и в отношении сериалов: если сериал хороший, то он очень быстро найдет своего зрителя за счет сарафанного радио, а если нет, то сколько ни говори «халва», слаще он от этого не станет.

– То есть ты считаешь неэффективным вложение денег в «наружку»?

– Я тебе уже сказал – реклама может привлечь внимание. Правда, не знаю, в какой степени. Но оказать воздействие на зрительскую аудиторию с точки зрения процента «смотрения» – навряд ли.

Фюрер на пару секунд задумался. Развернулся к приставному столику, взял пачку сигарет.

– Саш, пойдем покурим.

С минуту Фюрер и Железнов в курилке молча затягивались сигаретами, меряя шагами небольшое пространство лестничной площадки. Наконец Фюрер принял решение:

– Саш, я, наверное, буду выносить на совет директоров решение о том, чтобы деньги, заложенные в бюджете на «наружку», перенаправить на производство «пилотов» сериалов с последующим проведением фокус-групп по «пилотам». Мне кажется, что это более разумно и…

В это время у Железнова зазвонил телефон. Фюрер выжидательно уставился на Железнова, будет или не будет он реагировать на звонок. Железнов уже собрался махнуть рукой Фюреру – «Продолжай» – и отключить вызов, но, скользнув взглядом по внешнему определителю, увидел бегущую строку: «Маша».

– Босс, я этого звонка ждал почти всю жизнь. – Железнов улыбнулся. – Переговорю и зайду к тебе. Хорошо?

Фюрер немного растерялся, но, моментально сообразив, что Железнов в первый раз за долгие годы предпочел телефонный разговор обсуждению важной производственной проблемы, лишь кивнул головой.

– Да-да… Конечно…

Железнов отбросил крышку телефона только в коридоре, когда за ним закрылась дверь на лестничную площадку.

– Алло! Маша, как здорово, что вы позвонили! Вас не было слышно с самого утра.