Дмитрий Михайличенко - Виски

Его тело оперлось о стену, связующем звеном между которыми выступала рука, держащая трубку у уха. Глаза сонно были закрыты, дышать Андрей пытался носом, чтобы стабилизировать то учащенное, то куда-то пропадающее сердцебиение. Вторая рука распахнулась в ладони перед лбом так, что большой палец сжимал левый висок, а средний – правый, пытаясь хоть как-нибудь усмирить головную боль. На другом конце провода послышался голос, но было совершенно ничего не слышно, и даже не представлялось возможным разобрать женщине или мужчине он принадлежит. В этот момент проезжал мимо трамвай, а собеседник, вероятно, не очень близко стоял к микрофону. «Еще раз»– очень спокойно, но грубовато вырвалось из ничуть не шелохнувшегося и не изменившегося в лице Андрея. Судя по звуку, трамвай отъехал на значительное расстояние, а собеседник ровно этого и ждал, потому не торопился вновь говорить.

В следующее мгновение у Андрея распахнулись глаза, и в них уже было невозможно увидеть ни похмельного, ни уставшего, ни чем-то отягощенного занавеса. Взгляд казался по-щенячьи восторженным и растерянным, и по-рыбье глупым и ватным. Локоть моментально оттолкнулся от стены, заставив энергию, перешедшую в кисть, дернуть голову, возвращая ее в нормально положение. Височная боль куда-то пропала, но показалось, что она исчезла, потому что сердце просто-напросто остановилось и перестало подавать кровь к вискам. Торс в момент по-солдатски приосанился, но ноги начали предательски мяться на месте. В целом, вид у Андрея был по-утреннему отвратительный, но безумно трогательный в своей искренней несуразности и тупости выражения лица. Обычно женщины и называют это словом «милый». Андрей вмиг стал «Милым».

Но в то же мгновение его швырнуло в холодной пот, а в глазах полетели черные точки, становясь все больше и больше и стремительно гася свет вокруг. Голова закружилась, воздух потяжелел, тело пошатнулось, но успело вытянуть руку и опереться на стену. Тут же ноги и руки ослабели и начали неметь и колотиться от дрожи, а в ступнях и кистях почувствовался леденящий холод, но тело зудело от жара. Глаза пытались судорожно проморгаться, но каждый следующий раз открываясь, все меньше перед собой видели. Челюсть сжалась с невероятной болью и силой, чтобы не потерять сознание, но уже было понятно, что долго она так не продержится. Сердце упорно не хотело начинать снова биться, виски предательски не болели. Оставался последний выдох…

– Ты…

– Я!

И вновь его виски гудят от виски…