Дарина Грот - Эксперимент

– Мне двести пятьдесят лет! – ответила девушка. – Через месяц будет двести пятьдесят один! Меня зовут Агата!

От этого имени у Левиафана в груди подпрыгнуло сердце, но виду он не подал. Лилит мельком посмотрела на него, заподозрив, что в его голове пронеслось пару воспоминаний полу тысячелетней давности.

– Это любовь всей моей вечности – Вальтер. Он, конечно же, знает, кто я. – Продолжила она.

Лилит разглядывала новую знакомую. Она была хорошо сложена, но не с таким красивым лицом, как у Левиафана или у Мормо. Теория о том, что все после обретения вечности и длинных клыков становятся необыкновенно красивыми, рухнула.

У Агаты была короткая стрижка, почти под мальчика. Длина ее волос не превышала двух сантиметров, они были окрашены в два цвета черный и белый, маленькими прядками. В носу виднелась круглая серьга, а под глазами, при смене освещения – веснушки.

Парень держал ее за руку и лицо его выражало довольство. У него была такая же прическа, как и у нее, только одного, сплошного черного цвета. На вид он казался ровесником человеческого возраста Левиафана, только чуть поменьше в плечах и пониже ростом.

Лилит без конца глушила шампанское, пока оно не закончилось, и Левиафан отправился в бар, оставив свою девушку наедине с другим вампиром.

– Ну и чем я тебя так заинтересовала? Своего мало? – спросила Агата, вглядываясь в зеленые глаза Лилит.

– Нет, вполне достаточно! – ответила Лилит. – Просто интерес.

– А что тут может быть интересного? Я так же убиваю людей и пью их кровь, не старею и не умираю, не горю на солнце, не беспокоюсь о времени, не сплю по ночам и люблю человека, все то же самое, что делает твой друг.

– И почему ты не сделала его таким же? – спросила Лилит, кивнув на парня.

– Я сам не хочу! Хочу пользоваться своей жизнью столько, сколько мне отведено. Я не хочу убивать людей и постоянно прибывать в поисках крови. Хочу видеть сны по ночам, а не грезить о новой дозе крови, не хочу разглядывать одинаковые закаты и рассветы. Хочу чувствовать вкус жизни, тепло и холод, хочу живым. Хочу вдыхать воздух и чувствовать пульс человека. Я не готов променять все это на одну ненужную вечность.

– Мне, конечно, обидно из-за этого! – печально сказала Агата, смотря на своего друга. – Потому что я очень люблю этого человека и хотела бы быть с ним вечно. Но я не могу силой заставить его быть тем, кем он не хочет быть…Я себе не смогла бы простить такого поступка, а он уж тем более. Мы уже вместе десять лет, а страсть и любовь не угасают. А почему ты еще человек? Неужто ты тоже не хочешь стать вечной?

– Хочет! – ответил за нее Левиафан, неся две бутылки шампанского и еще два фужера. – Но не получит! Это не для нее!

– Почему, если ты ее любишь? – удивилась Агата.

– Потому что я не хочу обрекать любимую женщину на ужас небытия вечности.

– А что плохого в вечности? Ты меня удивляешь! – возмутилась Агата.

– Ты еще не достаточно прожила, чтобы понять, осознать и прочувствовать весь бред вечности! Но ты поймешь, особенно после того, как потеряешь его! – Левиафан кивнул на Вальтера.

Лилит и он молча наблюдали и слушали спор о непонятном и непостижимом для них.

– Сколько же ты прожил, чтобы так разочароваться в бессмертии? Пару миллионов лет? – съязвила девушка.

– Нет, я не тугодум, мне хватило половины тысячелетия! Даже нет. Первый раз я подумал, что жить вечно не есть хорошо, когда мне было около ста пятидесяти лет. У вечности есть положительные стороны, но их так мало, это такой мизер, что на него не хочется даже обращать внимания. Если ты предоставишь своему любимому человеку совершенно никчемную возможность постоянно жить, то поверь мне, если он проживет достаточно, то уж «спасибо» он тебе точно не скажет!

– Если у тебя была сложная жизнь, полная разочарований и депрессий, это совсем не значит, что у каждого вампира будет то же самое. Моя жизнь меня вполне устраивает, и я радуюсь каждому дню! – Агата, убежденная в полной правоте своих слов и чувств, сдаваться не хотела.

Лилит смотрела то на Левиафана, то на нее. И собственные мысли разделились на два устойчивых мнения. Она даже уже не понимала, кого поддерживать в этом споре.

– Знаешь, помимо того, что я прожил в безделье почти пятьсот лет, как и все вампиры. Я еще очень часто думал и обдумывал свое существование, для наилучшего понимания «хорошо» и «плохо», а не бросился с головой в омут, которым по непонятным причинам должен еще наслаждаться! Мало того, еще и окунать в этот омут близких мне людей. Я ведь потом буду не способен протянуть им руку, чтобы вытащить, потому что кувыркаюсь рядом с ними, и сам не могу вылезти, как бы ни хотел, как бы ни старался. И ничего легкомысленного и веселого в этой пучине нет, и ты это скоро поймешь!

– Но… – начала Агата.

– Действительно, Агата! Нельзя же так, если тебе нравится быть тем, кто ты есть, будь. Просто прекрати навязывать всем свое мнение. И честно говоря, оно действительно не правильное. Я устал от этого бессмысленного разговора. Вы можете сидеть тут целую вечность и спорить о ней, совершенно забыв о нас.

Агата рассерженно уставилась на Вальтера, но промолчала. Левиафан взглянул на нее и тут же все понял. Он ждал, что она сейчас что-то ответит, как-то огрызнется, но ничего этого не было. Агата просто сказала «хорошо, дорогой!». И все! Она не стала припираться, хотя могла бы, и Левиафан догадался, что в этой семье порядок и гармония. Девушка ведет себя, как девушка по отношению к своему любимому мужчине. Хоть она и была в несколько раз сильнее, в несколько раз старше, но поведение у нее было как у девушки, а не у вампира-тирана. И для Левиафана объяснение этому было лишь одно: Агата слишком сильно любила молодого человека, сидящего рядом, и не готова была потерять его из-за нелепых и постоянных ссор, потому что ему от нее даже вечность не нужна, а просто чистая любовь. Агате было проще согласиться с ним, чем разжигать моральную войну.

Внезапно Левиафану стало себя жалко, потому что он был такой же и понимал, какого ей любить человека, потому что сам сидел в такой же луже. Только Лилит не была просто человеком, в отличие от Вальтера. Она была монстром, который умудрился покорить его разум, и он никак не мог совладать с ним. «Господи, каким же слабым и ничтожным делает любовь!», горько усмехнулся Левиафан и скосился на Лилит. Она смиренно сидела, утомленная спором. Ее лицо не выражало ничего, детское безразличие и непричастность к делу.

Музыка постепенно завоевывала сердца и разумы своими постоянными ударами барабанов. Кругом блестели разноцветные шары, создавая иллюзии диких, застывая на всех, особенно тех, кто был в белом. Лилит решила тоже отправиться, выплеснуть накопившуюся энергию, не взирая ни на что, даже на гипс на руке. Левиафан, растянувшись в улыбке, наблюдал за ней. Но лицезреть бесподобные телодвижения девушки ему пришлось недолго. Лилит поманила его пальцем, и он не смог отказать ни девушке, ни себе, ему самому надо было расслабиться и отвлечься от всего.