Оксана Сергеева - На краю неба (СИ)

Заметив ее полный любопытства и недоумения взгляд, Катя поспешила прокомментировать свою вспышку:

— Не все приятели брата такие порядочные и хорошие, как Игорь или Валет.Некоторые из них откровенные уроды. А этот особенно противный.

— А этот противный приятель не против, что ты с ним в таком тоне беседу ведешь?

— Против, но только кто его спрашивает. Я же глупая, безбашенная малолетка — мне все можно, — Катя улыбнулась. — Я всегда Ванькиных дружков приземляю, а то больно крутые. Получают все на раз-два. Боги.

Да ладно! Алёна посмеялась в ответ. В улыбке и в выражении глаз Кати Шауриной не было ничего глупого, да и выглядела она далеко не как малолетка.

— Ну, им по статусу положено.

— Я бы сказала, что им по статусу положено, да только это матерно будет. Вот где мне такого, как Ванечка, найти — умного, доброго, понимающего? Вокруг одни идиоты, а мне любви хочется.

Алёна весело рассмеялась.

— Такого, как Ванечка, больше нет. Он такой один.

— Это точно, — с сожалением вздохнула Катерина. — О, хорошего человека вспомни… — улыбнулась и ответила на еще один входящий звонок. — Привет, дорогой брат… Овсянку едим… Конечно. И я тоже. Хорошо. Совещайся спокойно, я бдю. Дверь на все тридцать замков заперта, а ключи я потеряла.

Катя уже спокойно отложила айфон и обратила на Алёну умный взгляд.

— Врешь и не краснеешь, — снова рассмеялась Лейба и поморщилась. Боль стукнулась в затылок.

— Я не вру. Ты разве не знаешь золотое правило общения с Иваном Шауриным: скажи Ванечке то, что он хочет услышать, а потом делай так, как тебе надо?

Алёна расхохоталась. Катюша кому угодно настроение поднимет.

— Блин, Катька, ты меня до приступа доведешь.

— Хорош ржать. — Катя решительно поднялась с дивана, разгладила на бедрах кожаные брюки, поправила кофточку. — Пошли овсянку варить, он же все проверит. Сдерет с меня потом три шкуры. Я не люблю, когда Ваня нервничает. Но знаешь, — тут девушка выставила вперед указательный палец, — я всегда за баб. Во мне очень обострено чувство женской солидарности.

Крапивину она так и не позвонила. Не смогла. Не решилась. Побоялась. У нее нашлась тысяча причин, чтобы этого не делать. Он день назад уехал, но Катя уже чувствовала себя невыносимо. Она по нему, подлецу, страшно тосковала. Всегда. А теперь будет еще больше. Вот и взбесил его звонок, что он не ей Дима звонил, а Ваню искал.

— Ладно, — как будто смирившись, вздохнула Катя и уперла руки в бока, — он не противный и совсем не урод. Он дьявольски прекрасен. Довольно-таки себялюбив. В меру эгоистичен. Он самый пижонистый пижон, которого я когда-либо знала. И он заслуживает того, чтобы ему немного помотали нервы.

— Я так и поняла. — Алёна улыбнулась, обняла Катерину за плечи здоровой рукой, и они двинулись на кухню. — Я вам завидую. Вы с Ванькой молодцы, такие дружные… А у меня сестра не сестра, а… стерва, в общем.

— А может, вы просто семейный обязанности плохо распределили? У нас с Ванечкой просто все четко: он мамин сын, а я папина дочка. Он хороший, а я сволочь. И мы на чужую территорию не лезем, все у нас поделено.

— Катя-я, мне смеяться нельзя. Не могу, голова раскалывается, — рассмеялась Лейба и прикусила губу.

Шаурина взяла из стеклянной вазы апельсин и с серьезным видом заявила:

— А из-за сестры-стервы ты не переживай, у тебя теперь я есть. Нужен домашний аниматор — звони. Апельсинами жонглировать не умею, но могу попробовать научиться.

…К Катькиному удовольствию, Ваня вернулся рано. Рада она была не тому, что теперь может «сдать вахту» сиделки, а потому что соскучилась. Брат недели три по командировкам мотался. Да и как вернулся, не особо баловал ее вниманием.

— О-о-о, Катри-и-ин, — протянул он с порога, и Катя скривилась, будто съела что-то кислое.

— Он тебе уже нажаловался?

— Конечно, нажаловался.

— Кто? — полюбопытничала Алёна.

— Фаворит Ее Величества.

— Митенька у нас который, — подтвердила Катерина.

— Звонил сегодня. Сокрушался, что ты с ним невообразима груба и невежлива.

— Да что ты! — театрально приложила руку к груди. — Я, когда с ним разговариваю, каждое слово подбираю. С ним же по-другому нельзя.

Алёна засмеялась, припоминая недавний телефонный разговор Кати и «Митеньки».

— Она точно каждое слово подбирала. Я тому свидетель.

— Ваня, ужинать будешь? — спросила Катя.

— Разумеется. Весь день мечтал, чтобы сестра меня побаловала.

— Я старалась. Овощной салат тебе сделала и мясо в духовке. Овощи с заправочкой, как ты любишь. Масло оливковое, горчичка, лимон. Не боись, иерсинии все сдохли, я туда столько лимона бухнула, ни одна бактерия не выжила. Мясо тоже посолено поперчено и нагвоздичено. И тыкву я еще запекла. Ты не будешь, так Алёнка пусть ест. Тыква жуть какая полезная.

— Ушел руки мыть, — усмехнулся Ваня.

— Давай, я на стол накрываю.

— Ну-ка, покажи мне фотку твоего фаворита, — вдруг попросила Алёна.

— То есть, ты даже не сомневаешься, что у меня есть его фотография?

— Вот нисколечко, — усмехнулась Лейба. — При таком-то страстном к нему отношении.

— Сейчас найду. — Катя полистала фото на телефоне. — Во! Вот он мой Димочка. Божище!

— Едрит-мадрит! Красивый. А что он?..

— Спит.

— А ты?

— И я… почти…

— Ну-ну-у, — певуче растянула Алёна и захохотала.

<���К друзьям Катерина так и не заехала, потому что поздно вернулась от брата. Решила ограничиться телефонным звонком и как раз болтала с Вероникой, когда позвонил Крапивин. Она, само собой, сразу обрубила подругу и переключилась на Диму.

— Да, Дима.

— Добрый вечер, моя милая и нежная Катрин.

— Ах! — громко вздохнула в трубку Катя. — Дима, ты слышал грохот? Это я упала от твоего радушия.

— Катрин, аккуратнее, не заставляй меня волноваться. Я не переживу, если с тобой что-то случится.

— Приятно слышать, — серьезно сказала она. И, как ни крути, ни отрицай, а в груди от его слов сладко защемило.

Дима, кажется, усмехнулся.

— Я правду говорю. Волнуюсь. Переживаю, как ты.

Она чуть было не ляпнула, что, если так сильно переживал, почему не позвонил до своего отъезда, но остановила себя.

— У меня сегодня был день тяжелый, голова невозможно болела, — призналась вместо этого.

— Нужно было выпить таблетку. Не надо терпеть головную боль, нужно сразу пить обезболивающее.

— Я пила, оно не справилось. Еще Алёнка наша в аварию попала, вот я вместо сиделки там у нее была, у Вани. А она такая бледная и болезненная, я все думала, как грохнется сейчас в обморок, что я с ней делать буду.

— Да, Ваня мне сказал. Он переживает очень. Я бы тоже инфаркт себе сразу заработал.

— Если бы твоя Адочка в аварию попала? — с усмешкой уточнила Катя, тут же пожалев о своих словах. Готова была себе язык откусить от досады, но назад их не возьмешь.