Чарльз Мартин - В объятиях дождя

Наконец Мэтт подошел к окну и выглянул: его взгляд упал на черный ход ресторана Кларка. Дул юго-западный ветер, и Мэтт услышал запах рыбы с жареным картофелем, ощутил вкус сырных палочек и словно воочию увидел запотевший от холода стакан чая со льдом. Мэтт сильно проголодался, а его желудок, не то что у пациента, буянившего у стойки администратора, пребывал не в аду, а там, где ему и положено, и весьма прозаически урчал, напоминая, что он уже сутки лишен элементарной земной пищи.

Однако, невзирая на голод, Мэтт не набросился на еду, но взял поднос в руки и обнюхал каждую тарелку, а вкусовые рецепторы на языке при этом наводнили рот обильной слюной. Потом, держа поднос на вытянутых руках, он прошествовал в туалет, аккуратно соскреб в миску содержимое со всех тарелок, вывалил все в унитаз и нажал кнопку спуска. И, пока шумела вода, голоса просто выли от радостного возбуждения. Через час к нему впорхнет Вики. Она возьмет поднос и упорхнет снова, как ни в чем не бывало. Но как бы она ни порхала, она все равно уже все знает, благодаря камере внутреннего наблюдения. Да, Вики знает почти все, но Мэтт не может остановиться. У этого поезда нет тормозов. И Мэтт снова поглядел на магазин Кларка. Там, у черного входа, – зал. Посетителей полно. Коричневые бутылки посверкивают боками, как рождественские огоньки, в руках у официантов огромные подносы с тарелками – восемь-десять на каждом. Официанты снуют между столиками, на которых громоздятся горы еды. В воде около дока плавают несколько разгоряченных мальчишек, которые только что припарковали свои моторные лодчонки на некотором расстоянии от жующей публики – достаточном, чтобы публика могла этими лодками полюбоваться, но не касаться их. Там немало прогулочных яхт и рыболовных шхун, ожидающих своей очереди подняться вверх или спуститься вниз по течению речного рукава, они отчаянно гудят. Мэтт уже знал, что даже когда гудки утихнут, Гибби схватит свой шприц с лекарством, и поисковая команда отправится ловить беглеца, но никто не заподозрит, что причина волнения – он, Мэтт. У него будет достаточно времени.

Он быстро-быстро схватил свой рюкзак, прошел по коридору в кабинет Гибби и взял листок липкой бумаги со стола. Он также схватил небольшой мешочек с крючками и несколько катушек с нитками. Затем Мэтт открыл верхний ящик бюро, стащил пятьдесят долларов из ящичка с деньгами и, нацарапав записку, прикрепил ее к настольной лампе. Записка гласила: «Гибби, я тебе должен пятьдесят долларов плюс проценты. М.» Если уж он отправляется в путешествие, то ему понадобится что-нибудь такое, чем можно занять голоса, ведь они любят шахматы и липкую бумагу. Вернувшись к себе, он поднял оконную раму, окинул прощальным взглядом свою комнату и высунул из окна правую ногу. На пункте охраны зажигался сигнал тревоги, если раму открывали больше чем на четыре дюйма, но Мэтт уже шесть лет назад устранил эту помеху: он любил спать ночью с открытым окном. Запахи, звуки, легкий ветерок – все это так ему напоминало прежнюю, домашнюю жизнь. Потом он перекинул через подоконник левую ногу и глубоко вдохнул свежий воздух. Сентябрьское солнце опустилось к горизонту, и через час на небо, как раз над черным ходом ресторана Кларка, взойдет уже октябрьская луна. Ступня коснулась земли, и он сломал куст азалии, но она ему не нравилась с тех самых пор, когда в прошлом году ее здесь посадили. Да от одного ее вида у него начиналась чесотка! И еще на нее слетались пчелы, так что он, улыбаясь, второй раз наступил на азалию и поддал землю ногой. Пробежав половину лужайки, поросшей зеленой травой, он вдруг остановился, как пораженный смертельным разрядом молнии, и сунул руку в карман… Неужели забыл? Он обыскал пальцами один брючный карман – все какие-то бумажки, и тревога охватила его сильнее. Он обыскал оба кармана, и тревога сменилась паникой, от которой подкашивались ноги. Он торопливо сунул левую руку в левый передний карман. И там, в уютной глубине среди марлевых салфеток, пальцы нащупали это : круглое, гладкое, неизменное, оно там и лежало с того самого, первого дня его учебы во втором классе, когда мисс Элла подарила ему это . Да, вот так, в безопасной темноте кармана это и лежало с тех пор, и он погладил это , коснувшись выгравированных букв кончиками пальцев, затем погладил оборотную сторону этого , гладкую и словно чуть-чуть маслянистую от долголетнего пребывания в кармане. Покончив с поисками и успокоившись, он снова бросился бежать со всех ног. Он раньше много бегал, но последние несколько лет оставил это занятие. В первый год пребывания в «Дубах» он ходил солдатским строевым шагом, громко стуча каблуками, – побочный эффект чересчур большой дозы торазина. Под влиянием таблеток через несколько дней у него из-под ног начала уплывать земля. По счастью, Гибби уменьшил дозу, и его походка стала более уверенной.

Мэтт пробрался через лужайку, прошел между кипарисами, поросшими обильным зеленым мхом, к уже не освещенному солнцем, запятнанному чайками доку. Позади было тихо, никакой беготни и шума. Если никто его не увидит, он, возможно, успеет добраться до воды и осуществить все задуманное.

Мэтт нырнул в теплую, солоноватую манящую воду Джулингтонского ручья. Коричневатая вода окутала его словно одеялом и – странная вещь – пробудила воспоминания о прежних счастливых днях. Он нырнул еще глубже, а потом, услышав шум реактивного самолета, выждал несколько секунд и вынырнул на поверхность.

В 1.58 мигнул световой сигнал. Он известил, что бензин на исходе. Лампочка осветила кабину пикапа и заставила оторвать почти остекленевший взгляд от дороги. Я взглянул на цифру, указывающую на количество оставшегося горючего. «Да вижу я, вижу…» Я мог бы проехать еще миль пятьдесят на остатке, хотя это означало еще пару часов за рулем, но мне очень хотелось подкрепить силы чашечкой хорошего кофе.

Я предпочитал ездить по своим рабочим делам ночью, но в последние три дня просыпался очень рано и не спал допоздна. Служебные обязанности завели меня в Южную Флориду, где надо было сфотографировать старого охотника за крокодилами для восьмистраничного разворота в одном из журналов общенационального значения. По какой-то причине этот журнал, «Америка трэвел», еще только собирался отказаться от слайдов, чем я и занимался, и перейти к цифровой фотографии. Да, я могу заниматься и тем и другим, но, честно говоря, когда снимаю для удовольствия, то отдаю предпочтение слайдам.

Я совсем выбился из сил от долгой езды. Взглянув в зеркало, я увидел свои усталые глаза с красными прожилками, точно такими же, какими на дорожных картах обозначают повороты и развязки. Влажные от пота пряди длинных волос, которые я не стриг уже семь лет, прилипли к воротнику. А не стриг я их в знак несогласия с окружающим миром. Когда я в последний раз приезжал домой повидаться с мисс Эллой, она погладила меня по щеке и сказала: