Андрей Жвалевский - Современные методы управления погодой

– Петр Александрович, я вас умоляю. Давайте я сейчас денек побуду дома, а то она разболеется, и мне придется потом две недели на больничном сидеть.

Мне в ответ прочитали целую лекцию о том, что я их бросила, что у них и так сейчас аврал, что у него (директора) болит горло, ему все надоело, что конкуренты толкаются и не дают нормально работать, а в издательстве, которое недавно открылось, вообще ничего не получается. У всех получается, а у них нет.

– Делайте что хотите! – заявил в итоге Петр Александрович.

– О'кей. Тогда я остаюсь дома, – быстро сориентировалась я.

Директор бросил трубку.

– Спасибо, – очень по-взрослому сказала зареванная Маша, вцепилась в меня и опять заснула.

В обед, когда Машку немного отпустило, она согласилась посидеть часик с бабушкой, а я смоталась (на троллейбусе!) на работу за документами.

Сесть поработать удалось только в одиннадцать часов. Соответственно, если бы световой день был подлиннее, я бы встретила рассвет за компьютером.

На следующее утро мне захотелось разбить зеркало. Кстати (вернее, некстати) вспомнилось, что Сергей мне уже два дня не звонил.

Позвонить Кате удалось только через три дня. Все силы уходили на разгребание текучки, выяснение отношений с начальством, которое не могло мне простить отпуска «в самый разгар». Как будто у нас когда-нибудь бывает не «самый разгар». А столицу тем временем непрерывно потрясали холодные грозы с градом. Синоптики бормотали нечто бессвязное про парниковый эффект и Гольфстрим, а москвички каждое утро решали, во что сегодня облачиться. В куртках было холодно, а в шубах… Вы представляете себе, как выглядит женщина в мокрой шубе? Вернее, в шубе, которая сначала промокла, а потом замерзла?

Все это я и рассказал Кате бодрым голосом, периодически делая страшные глаза, когда кто-нибудь пытался приблизиться на расстояние протянутой бумажки. Выяснилось, что и у Кати за окном дожди, только какие-то вялые, обложные и беспросветные. Она так произнесла слово «беспросветные», что у меня на душе стало сыро. Я разозлился.

– Мяу! – строго сказал я.– А ну прекратить! А не то ка-а-ак приеду! Ка-а-ак укушу за живот! Не посмотрю, что ты похудела… А я говорю, похудела! Я тебя в начале отпуска еле-еле на руках таскал, а в конце – помнишь?

Она помнила. И те бедуины возле отеля, наверное, на всю жизнь запомнили, как русский турист (несомненно, пьяный, как все русские) подхватил на руки девушку (несомненно, местную, потому что смуглую и красивую) и принялся бегать вокруг фонтана. И портье показывал мне большой палец за спиной хохочущей Кати.

– А солнышко помнишь? – не унимался я. – Как ты меня будила солнечным зайчиком? И как мы маслины ели? С косточками?

Катя начала пофыркивать в трубку – хороший признак. В конце концов она даже мявкнула мне. А потом еще раз, соблазнительно и протяжно. И принялась урчать. Совсем как на шезлонге в тени отеля.

Но тут в дверях возникло начальство, я быстро согнал с лица дурашливую улыбку и затараторил:

– Значит, завтра созвонимся еще раз и уточним тему. И рукопись желательно побыстрее.

– Побыстрее не получится, – мурлыкал телефон. – М-м-мяу-у-у-у!

Я постарался как можно плотнее закрыть трубку ухом. Не хватало еще директору узнать, что я уже полчаса болтаю по межгороду по личным делам.

– Ладно, расслабься. – Катя почувствовала напряженность моего молчания. – Иди работай себе. О, а у нас солнышко! Ну все, пока.

– До свидания, – ответил я и положил трубку.

Директор смотрел на меня с каким-то странным выражением. На мгновение мне показалось, что он сейчас скажет: «Эх, Сергей Федорович, хорошо вы отдохнули, да мало. Вы ведь уже пятый год отпуск не догуливаете. Вот вам два месяца за мой счет!»

Но директор сказал совершенно другое:

– А я уж думал, это никогда не кончится. «Подслушивал! – сообразил я.– Теперь гундеть начнет».

– А то надоело, – продолжил директор, – то град, то мороз.

И с тем удалился. Я оглянулся: за моим окном из-, за уже привычных грязно-серых лохмотьев пробивалось синее, как подснежник, весеннее небо. Внизу сновали люди. Многие из них то и дело останавливались и смотрели вверх, где зарождалась наконец нормальная апрельская погода.

Говорят, что контрасты в жизни очень нужны.

Например, контрастный душ укрепляет здоровье. По идее контрасты настроения должны укреплять психику. Если так пойдет и дальше, то скоро, я стану самым психически устойчивым человеком на планете!

Никогда бы не подумала, что не буду скучать по Сергею, когда вернусь домой. Уже скоро неделя, как я дома, а ни капельки не скучаю, у меня на это совершенно нет ни сил, ни времени.

Маша потихоньку выздоравливает, в четверг я уже даже оставила ее с бабушкой и пришла на работу. Все меня жалели. Я сначала не очень поняла почему, а потом посмотрела на себя в зеркало. Представляете, я забыла накраситься!

Совсем забыла. Ну то есть тональник, слава богу, наложила, а вот глаза… Они были маленькие, красненькие от недосыпа и компьютера – не глаза, а щелочки. Загар выглядел серым, а не коричневым, я смотрелась не стройной, а тощей, даже ноги казались кривыми. Рахит?

К середине дня я была уже совершенно измучена.

– Похоже, от Маши заразилась, – вяло отбивалась я от предложений пойти на обед.

От одной мысли о еде начинало подташнивать.

Наконец все свалили из комнаты и оставили меня в покое. Работать я была не в состоянии, поэтому откинулась на спинку стула, пытаясь вздремнуть, пока одна. Может, полегчает.

Разбудил меня телефонный звонок.

– М-да…

– Мяу! – бодро отрапортовала трубка. Как я, оказывается, по нему соскучилась!

Когда народ вернулся с обеда, я носилась по офису, жужжа и пританцовывая. За час успела разгрести все завалы на столе; составить отчет о проделанной работе; выпить чаю; найти у Ирки в столе косметичку и привести себя в человеческий вид; критически осмотреть себя в зеркале и обнаружить, что ноги у меня все-таки не кривые, а вот насчет тощей я явно погорячилась; позвонить двум подругам и сообщить им, что я вернулась из Египта… Я бы еще много чего полезного сделала, но поприходили с обеда всякие сотрудники. Сашка тут же начал ко мне клеиться.

– Катенька, как ты похорошела! Может, ты хочешь чего-нибудь, может, тебе помочь чем-нибудь?

– Да. Помочь. У меня машина не заводится.

– Какие проблемы? Поехали к тебе, все исправим.

– А поехали!

Я поняла, что такой шанс нельзя упускать. У меня сейчас нет времени заниматься машиной, а выходные на нее гробить будет жалко.

Я вышла на улицу и обалдела. Там началась весна. Солнышко сияло так, что пришлось зажмуриться. Пахло как в тропической оранжерее. Неужели у меня такой депрессняк был из-за простого перепада давления? Наверное, это старость – я начинаю реагировать на погоду.