Галина Чередий - Взгляни на птиц небесных

– Прости?

Мусса слегка согнул колени, так, чтобы их глаза были на одном уровне.

– С тобой будет все хорошо. Мы будем жить и растить Валюшу вместе. Это то, что я точно знаю. Но! Если случится нечто, чего просто случиться с тобой не может, неужели ты думаешь, я такая тварь презренная, что не стану заботиться о нашей Синеглазке так хорошо, как только буду способен?

– Мусса, Валюша тебе никто.

– Она твоя дочь! А как только я заставлю Фотеева подписать бумаги об отказе от родительских прав, она станет нашей дочерью. Официально! Хотя мне не нужны какие-то гребаные бумажки, чтобы и так чувствовать ее своей. Разве ты не видела, как Марат к ней прикипел? Не заметила, что мой отец чуть не прослезился, когда мы уезжали от них в последний раз? У Валюши теперь есть семья, и одной ей быть больше никогда не светит. Поэтому прошу тебя, ради Бога, перестань ты все время о чем-то волноваться, мучиться, и позволь мне делать то, что я должен и, главное, хочу. Я стараюсь делать все правильно. Но не то чтобы я точно знал, как надо на самом деле. Позволь мне хотя бы пытаться.

Элоди смотрела в глаза Муссы и находила в них только пылкую надежду и ни грамма отчаяния или неуверенности. Даже в самой глубине.

– Хорошо. Давай попытаемся.

– Разве тебе разрешено приближаться ко мне, Крамаев? – Олег Фотеев заломил блондинистую бровь на холеном лице.

Мусса стоял на крыльце его галереи, а два шкафообразных охранника делали устрашающие лица, демонстрируя непреклонное желание не пропускать его внутрь.

– Дело в том, что я намерен с тобой поговорить. Мне плевать, где это делать. Могу здесь, на крыльце, если ты так ссышь выйти из-за широких плеч своих мальчиков.

– Думаешь, твоя скотская выходка в прошлый раз действительно напугала меня? – презрительно фыркнул Фотеев.

– Конечно же н-е-е-т! – развел руки Мусса, указывая на охрану перед ним. – Ты нисколько не напуган. Они тут примерзли, просто чтобы придать твоей конченой забегаловке долбаного статуса. Ладно. Клал я на самом деле на это. Мне нужно поговорить с тобой о Вале.

– Ну, в таком случае обратись к моему адвокату, – и Фотеев развернулся на каблуках, намереваясь уйти.

– Хм… Как скажешь. Он у тебя уполномочен решать финансовые вопросы?

– Что ты имеешь в виду? – напрягся Олег, оборачиваясь. – Элоди желает с меня что-то получить? Пусть даже не рассчитывает! Мой адвокат ее с потрохами сожрет.

– Да нет. Я просто хотел уточнить, в какую сумму ты оцениваешь свой полный отказ от отцовства?

Фотеев сверкнул глазами на бесстрастные лица охранников.

– Пропустите его! Только попробуй что-нибудь вытворить, Крамаев, и парни тебя в минуту раскатают ровным слоем по полу!

– Правда? Я люблю, когда все по-жесткому, парнишки, – Мусса нахально подмигнул охране, проходя внутрь.

– С чего ты вообще взял, что я намерен отказываться от прав на дочь? – спросил Олег, едва за ними закрылась дверь кабинета.

– Я не спрашивал, намерен ты или нет, Фотеев. Я спросил, во сколько мне это обойдется? – на лице Муссы больше не было и тени улыбки.

– Пытаешься выставить меня полным ублюдком и продажным ничтожеством? – раздраженно оскалился Фотеев.

– На хрен мне пытаться сделать то, с чем ты и сам прекрасно справляешься.

– Не боишься, что я сейчас скажу парням вышвырнуть тебя отсюда и наплюю на твои чертовы предложения?

– Не-а, – Мусса зевнул и сложил руки на груди. – Так что, готов назвать цифру, или и дальше будем изображать двух склочных учениц старшей школы и изощряться в том, как сказать друг другу больше гадостей? Я бы предпочел все же обсуждать дело, потому как в планах на сегодня у меня не значится валяние с тобой на полу и изменение дизайна твоего личика. Хотя не скажу, что в прошлый раз мне не понравилось.

Олег уселся напротив Муссы и некоторое время пристально его рассматривал.

– Зачем тебе это все, Крамаев? Должна же быть какая-то причина того, что ты так вцепился в мою жену? – наконец мягко произнес он.

– Даже если бы я захотел, а я не хочу, объяснять тебе почему, и потратил на это все время до вечера, ты и тогда бы не понял. Поэтому я не собираюсь сотрясать воздух и распинаться перед тобой, доказывая, что я просто люблю СВОЮ жену и ради нее готов практически на все. Еще есть общие вопросы, или перейдем уже к делу?

– Твою жену?

– Мою, Олежек, мою.

– И когда же случилось сие памятное событие? – глаз у Фотеева дернулся.

– Жалеешь, что тебя на свадьбу не позвали? – усмехнулся Мусса.

– Чего ты добиваешься?

– Ээээ, мира во всем мире? Слушай, Фотеев, кончай тут играть в допрос Зои Космодемьянской. ЦЕНА ВОПРОСА? – во взгляде Муссы больше не было и тени намека на улыбку.

Олег прожег его гневным взглядом.

– Я сообщу тебе завтра.

– Сейчас, Фотеев. Прямо сейчас, или я буду искать другие методы решения проблемы.

– Ты мне угрожаешь? Намекаешь на связи со своими дружками – бывшими уголовниками?

– Откуда такие дикие фантазии, Фотеев? И я не намекаю, я прямо говорю, что решу вопрос любыми доступными мне средствами. И на данный момент от тебя пока зависит, как далеко мне придется зайти.

– Ладно. Пропади ты пропадом!

Марат.

Утробное мяуканье, больше напоминающее вой пожарной сирены, раздалось прямо над ухом. Я протянул руку в направлении звука, как всегда ловя только воздух. Следующее «мяу» чуть поодаль очень сильно смахивало на насмешку.

– И тебе доброе утро, Леди Бомж, – буркнул я, поднимаясь и направляясь на кухню.

Все равно эта жестокая фурия, по ошибке попавшая в кошачью шкурку, не отстанет, пока не получит свою пайку.

Почти два года назад я совершил катастрофическую ошибку, подобрав, будучи пьяным в дым, тощего облезлого кота. Кот быстро освоился и отъелся, начав уже через пару дней чувствовать себя полноправным хозяином в доме. Так как никакое имя к нему не липло, он так и остался Бомжом. Ровно до того дня, когда родил трех милых котят. Вот тогда и пришлось срочно переименовывать в Леди Бомж.

Телефон, который я поставил на беззвучный режим, задребезжал на кухонном столе. Номер очень длинный и совершенно не знакомый.

– Алло! – хрипло ответил я.

– Марат! – просто мое имя ее голосом – и у меня сердце прыгнуло в глотку с такой силой, что, казалось, должна сломаться гортань.

Два года и месяц. Вот сколько я не слышал этот голос. Не прикасался к телу. Не вдыхал запах. Убеждал себя, что забыл и иду дальше.

Два года и месяц. И одно слово, которое она выдохнула в трубку.

– София? – проскрипел я.

– Марат… ты нужен мне… – Господи Боже, она что, плачет? – Пожалуйста… Марат. Ты очень нужен мне.

– София, девочка моя, что случилось? Просто скажи мне, – мое сердце в панике падает вниз.