Полина Раевская - Влюблена и очень опасна

С невероятным достоинством женщина вернулась на место, изящно присев на краешек кресла.

– Прошу простить меня за эти проявления эмоций, – произнесла она ровным тоном, – мне следовало бы сделать скидку на ваше горе. Я понимаю, отчего вы так себя ведете, и допускаю, вы имеете право на некоторые вопросы. Но, – добавила Ангелина твердо, слегка повысив голос, – комментарии относительно моей личной жизни прошу оставить при себе. Тем более что вы ничего о ней не знаете. Наше сближение с Андреем… Одним словом, это не имеет никакого отношения к убийству вашего брата.

– Что ж, извинения приняты, – Олег потянулся к стоящей на столе вазе с фруктами и отщипнул от виноградной грозди крупную ягоду, но есть не стал, а принялся задумчиво катать ее между пальцами, – в свою очередь, я также хочу принести свои. Понимая ваше негодование, хотел бы все-таки еще раз вам напомнить – мое любопытство не является праздным. Можете мне поверить – меньше всего мне хотелось копаться сейчас в вашем грязном белье, но что поделать, если дорожки привели нас прямиком к вам и вашему… – мужчина замялся, подбирая слова, – пасынку. Поверьте, у меня нет цели повесить убийство на кого бы то ни было. Напротив, именно поиски истины заставили меня взяться за расследование. Но факты – вещь неумолимая. Пока вы единственная, у кого есть мотив разделаться с моим братом. И весьма, знаете ли, серьезный мотив.

Не мигая Ангелина смотрела в глаза Креольского, а затем неожиданно обратилась ко мне:

– Вы любили когда-нибудь? – Вопрос застал меня врасплох и заставил мои щеки запылать алым пламенем.

– А почему, собственно… И вообще… Я… – боковым зрением я поймала пристальный взгляд Олега. Кажется, его тоже заинтересовал заданный вопрос. Чего бы вдруг?

– Простите мою бестактность, – продолжила хозяйка дома, – вовсе не хотела вас смутить. Это всего лишь неудачная попытка найти в вашем лице союзника, – вспыхнувшая на секунду улыбка осветила лицо женщины ярким светом. Но это был лишь миг, он прошел, и свет погас. Словно и не было. – Видите ли, – она продолжила, обращаясь только ко мне, – мне действительно ничего не нужно от Вовы. Тем более учитывая, как я с ним поступила, – хрустнувшие костяшки сообщили о силе, с которой женщина сжала руки, – никогда себе не прощу! Ну, да вам об этом слушать неинтересно, – она провела рукой по лицу, будто пытаясь отогнать с него тень. – Вся эта затея с кражей контракта. Я ведь ничего о ней не знала. Это все Андрей. Преподнес мне документ торжественно в качестве подарка. Не судите о нем строго, он ведь мальчишка, в сущности. Эдакий жест д’Артаньяна, добывшего подвески для своей Констанции. Вот только мне они совсем ни к чему оказались. Конечно, я не стала огорчать мальчика. Будет еще время мягко объяснить ему, что к чему, но договор оставлять у себя я не собиралась. И да, не скрою, хотелось все же вернуть бумаги эффектно, доказав Володе отсутствие корысти. Пусть никто не верит, но я выходила замуж по любви.

– Я верю! – пожалуй, даже слишком горячо заверила я собеседницу. – Но вдруг этот ваш Андрей, стремясь доказать силу своей любви, договор не только у папеньки украл. Что, если он наведался и в нашу нотариальную контору? – мне так хотелось поверить в невиновность сидящего передо мной человека, что я с легкостью обвинила в преступлении пусть и незнакомого, но не очень симпатичного мне человека.

– Браво, – Креольский хлопнул в ладоши, – мисс Марпл раскрыла загадочное преступление, – он даже не пытался скрыть насмешку в голосе. – Развязка в духе женского детектива. Мужчина совершает убийство ради любви. Вот только, душеньки вы мои, в жизни все иначе бывает. Деньги! Вот главная движущая сила всякого преступления. И пока, вы уж меня простите, от пропажи документов больше всех выигрываете только вы. Так что…

– Постой, – словно утопающий, схватилась я за последнюю соломинку, – мы же еще не спросили у Ангелины про алиби!

Креольский пожал плечами:

– В наше время убивать лично совсем не обязательно. Уверен, на момент убийства моего брата вы находились где-нибудь в очень людном месте, не так ли?

– Откуда мне знать? – удивленно спросила женщина. – Вы уж простите, но в последнее время жизнь моя бьет ключом, поэтому я понятия не имею, когда скончался ваш родственник. И, вполне возможно, я даже не вспомню, где именно находилась в тот момент.

Но, как выяснилось, она ошибалась, в отличие от Креольского, который как раз оказался прав – железобетонное алиби подозреваемой номер один не удалось бы разрушить и молотобойцу. Оказывается, именно в тот момент, когда шеф сделал свой последний вздох, милая хозяйка дома предавалась любовным утехам со своим пасынком, задокументированное свидетельство чему находилось у ее, пока еще законного, супруга. Позвонив Татарскому, Креольский получил надлежащее подтверждение. И, хотя все это еще нуждалось в дополнительной проверке, было очевидно – связать эту парочку напрямую с убийством брата Олегу не удастся.

Конечно, сдаваться так легко он не собирался, о чем и поведал мне по дороге домой довольно эмоционально, но, на мой взгляд, выстроенная им стройная версия рассыпалась прямо на глазах. И дело тут не только в наличии алиби у главных подозреваемых, но и в шаткости их мотива, ведь, если на момент убийства Креольского Татарский еще не знал о супружеской измене, похищать брачный контракт не имело особого смысла. Конечно, парочка наверняка понимала, что веревочке виться недолго и нужно заранее продумать пути отступления, но Ангелина уверяла, будто тот раз был первым и единственным, когда она изменила мужу. Я ей верила! В отличие, к слову, от Олега, тут же обвинившего меня в излишней сентиментальности.

Несмотря на то что усталость валила меня с ног, мне удалось найти в себе силы приготовить нам легкий ужин. Ольга, по традиции, где-то отсутствовала, чему я, разумеется, была несказанно рада. Приученная Андрейкой тщательно сервировать стол перед каждой трапезой, я старательно раскладывала столовые приборы, когда Олег, стащив со стола кусок сыра и колбасы, соорудил из них бутерброд и предложил его мне.

– Но ведь скоро будет готов ужин, – слабая попытка оказать сопротивление была с негодованием встречена моим желудком, который громким, очень хочется надеяться, что не очень, рыком возвестил свой протест.

– И кто же нам помешает его съесть? – парировал Креольский, который тем временем состряпал второй бутерброд и принялся с аппетитом его уплетать. Все еще сомневаясь, не будет ли моя капитуляция расценена как отсутствие хорошего воспитания и не является ли предложение проверкой на манер той, которую принц из знаменитой сказки устроил принцессе, подложив ей под перины горошину, я аккуратно откусила кусочек и едва не заурчала от удовольствия. В конце концов, кого я обманываю? Принцесса из меня как из хрюкающего парнокопытного балерина, так что долой условности – да здравствуют вкусные бутерброды перед едой!