Екатерина Вильмонт - Полоса везения, или Все мужики козлы

– Представьте себе, знаю, но только у вас получается смешение французского не столько с нижегородским, сколько с…

– Что вы несете? При чем тут Нижний Новгород?

Так, приехали. Я постепенно начинала закипать. Эта особа вообще ничего не знает!

– Если вы сами, Антонина Дмитриевна, не чувствуете, что подобное сочетание чудовищно, то говорить просто не о чем. Или вот: «Я знал, что она старая дева, но думал, у нее это прошло».

– И что вас здесь не устраивает?

– Все! Стародевичество вещь, конечно, прискорбная, но это все-таки не болезнь и пройти никак не может!

Вот еще: «Она любила возиться на огороде и вообще, где придется». А вот эта роскошь: «Он его бывший сын»! Что значит «бывший сын»?

– Имеется в виду, что его отец умер!

– Я-то заглянула в оригинал и поняла, а что делать с читателем?

– Подумаешь, это можно исправить… Не бывает переводов без каких-то ляпов…

– Согласна, не бывает. Но когда перевод состоит из одних только ляпов…

– Не правда! Это превосходный перевод! Допускаю, что там попадаются досадные огрехи, но в целом… Это ваши гнусные инсинуации! Пусть отдадут перевод на рецензию! Вы для меня не авторитет!

– Решать этот вопрос не мне, но полагаю, издательство не сочтет нужным тратиться на рецензию. Я это рецензировала по долгу службы, и этого достаточно. Разумеется, у вас есть другие возможности напечатать ваши работы, но только не у нас!

– Где Борис Евгеньевич?

– Не имею представления.

– Позовите его!

– Попробую!

Я встала и выглянула в коридор. Там был только охранник.

– Валера, где Борис Евгеньевич?

– Позвать?

– Да, очень вас прошу!

Между тем мадам Журасик изучала мои пометки на своей рукописи.

– А чем вас не устроила вот эта фраза? «Пора наконец бросить обрыдлую лиру и заняться нашим посконным настоящим делом!»

– Знаете, всем. Какое посконное дело может быть во французском романе?

– Это опечатка.

– Да? Допускаю, но что там было?

– Я сейчас не помню! А вот тут что?

– «Полы халата валялись на полу»! Потрясающе. Как они валялись – отдельно от халата?

– Глупости! Это просто был длинный халат.

– Вот и написали бы просто. А вот тут, где героиня поливает грядки? «У моркови воды навалом, а теперь ее ждет горох». Как воды может быть навалом?

– Так говорят, когда чего-то много.

– Да, можно даже сказать «У меня времени навалом», но воды навалом быть не может, тем более в авторской речи!

В этот момент в комнату заглянул испуганный Вырвизуб.

– Борис Евгеньевич! Это возмутительно! – заявила Антонина Дмитриевна. – Вы отдали мои произведения в руки какой-то наглой особе!

– Антонина Дмитриевна! – вдруг повысил голос Вырвизуб, – я попросил бы вас выбирать выражения…

– Напрасная просьба, – фыркнула я, – вот этого-то как раз Антонина Дмитриевна не умеет!

– Мария Никитична! – укоризненно покачал головой Вырвизуб.

– Я требую, чтобы вы отдали мой перевод на рецензию компетентному человеку, которому я могла бы доверять! Мнение этой… дамы для меня ничего не значит. Она мне просто завидует!

Вырвизуб болезненно поморщился.

– Мария Никитична, каково ваше заключение? – обратился он ко мне.

– Меня не интересует ее заключение! Тоже мне, эксперт, смазливая бабенка будет судить о моем творчестве!

– Во-первых, Мария Никитична всеми уважаемая очень известная переводчица, к тому же член Союза писателей, если хотите знать! – разозлился Вырвизуб. – А во-вторых, мы не имеем возможности платить рецензентам. Слово Марии Никитичны для нас имеет решающее значение.

– Значит, вы мне отказываете?

– Да. Раз так решила Мария Никитична. Наше издательство не хочет больше печатать первую попавшуюся макулатуру, обратитесь в любое другое. Уверен, многие с удовольствием вас напечатают!

Ай да Вырвизуб! Молодчина!

– Не понимаю, почему вы так слепо доверяетесь этой… этой… Знаете что? Давайте сделаем так! Позовите сюда других сотрудников!

– Зачем это? – оторопел Борис Евгеньевич.

– Мы прочитаем им несколько фраз, которые тут подчеркнула ваша, дама…

– И что?

– Посмотрим на их реакцию! Уверена, они подойдут к моему тексту непредвзято…

– Антонина Дмитриевна, я уже все сказал. И отрывать сотрудников от дела не считаю нужным. Могу добавить только, что они уже достаточно повеселились над вашей рукописью, прежде чем она попала в руки Марии Никитичны. Я очень огорчен, что наш разговор принял резкие формы, но моей вины в этом нет.

Он подошел к вешалке, снял шубу мадам Журасик и подал ей. Она машинально влезла в рукава и вдруг залепила ему затрещину. Хрупкий Вырвизуб покачнулся.

– Вы сошли с ума! – пробормотал он, держась за щеку.

– Вам еще мало, слюнтяй! Пошли на поводу у какой-то рыжей твари!

– Валера! – не своим голосом заорал Вырвизуб. – Валера! Немедленно выведи эту даму! И никогда больше не впускай сюда!

Валера растерянно взглянул на Журасик.

– Извиняюсь, дама, вам лучше уйти! – И он протянул руку, чтобы вывести ее, но не тут-то было.

Журасик двинула его коленом между ног, и он, громко взвыв, согнулся пополам от боли. Я умирала со смеху.

Но я недооценила ее. Обезвредив мужчин, она каким-то кошачьим прыжком настигла меня и схватила за волосы.

– Я тебе покажу, сука! Ты у меня еще в ногах валяться будешь! – завизжала она и вцепилась в горло.

Я почувствовала, как острые наманикюренные ногти впились мне в кожу. Драться я никогда не умела, как-то не приходилось, и я растерялась. А Журасик стала меня душить.

– Вера! Милицию! – раздался жуткий вопль.

И доблестный Вырвизуб вылил на горе-переводчицу воду из графина.

Она мгновенно разжала пальцы. Вид у нее был совершенно безумный.

– Валера! Не отпускай ее до приезда милиции! – потребовал Вырвизуб. – Маша, Машенька, с вами все в порядке?

– Жива, спасибо, вы вовремя пришли на помощь.

– Боже мой, у вас кровь! – позеленел он.

Я глянула в зеркальце. Действительно, На шее было несколько довольно глубоких царапин, из которых сочилась кровь.

– Кажется, это называется боевое крещение! – нервно засмеялась я.

Валера и Вера вдвоем загораживали дорогу обезумевшей женщине – Зачем милиция? – шепнула я Вырвизубу.

– Чтобы потом не было неприятностей, – ответил он также шепотом, – с такими дамами надо соблюдать осторожность.

– Но она же сумасшедшая. Отпустите ее, Борис Евгеньевич, думаю, она сюда больше не сунется. А вам самому нужна тут милиция?

– Вы правы. Маша! И замечательно добры! Вера, отмени вызов, и пусть проваливает отсюда! Боже мой, Маша, надо обработать ваши раны, может быть заражение.

– Это не раны, это царапины. Но промыть все-таки не мешает. У вас есть водка?

– Водка? Нет, только коньяк.