Эвелина Пиженко - Когда осенние печали. Часть 1.

— Аля!.. Просыпайся! — Вероника Григорьевна осторожно тронула плечо спящей дочери, — Слышишь?.. А-а-а-л-я-а-а…

Никак не реагируя на попытки матери разбудить, девушка продолжала безмятежно спать. Нахмурившись, женщина решительно откинула пуховое, в белом пододеяльнике, одеяло, и потормошила дочь более чувствительно.

— М-м-м… — сонно промычала девушка, пытаясь рукой нащупать край одеяла, но мать резким движением сбросила его на пол.

— Аля, вставай! Через час придёт машина, будет нехорошо, если водителю придётся тебя ждать!

— На то он и водитель… — дочь перевернулась на другой бок, рассыпав по подушке тёмно-каштановые локоны, — Ну, кто придумал эту чёртову картошку?!

— Не мы придумали, не нам отменять, — Вероника Григорьевна запахнула на груди разъехавшиеся полы цветного импортного халата, — это участь всех студентов.

— Ну, и что я там буду делать?

— Собирать картошку, — мать подошла к окну и раздёрнула плотные кремовые портьеры, — Аля, не заговаривай мне зубы, а вставай!

— Мама, я сколько раз просила тебя, не называй меня этим дурацким именем! — девушка всё же нехотя села в кровати и свесила вниз загорелые ноги, — Я же просила!

— А что тебе не нравится? — мать изобразила удивление на ухоженном, красивом даже без макияжа лице, — Ты была против того, чтобы мы называли тебя Шурой, мы не стали тебя так звать! Сашей ты тоже быть не хочешь! Остаётся только Аля.

— Стоило называть меня Александрой, чтобы звать Алей… — девушка презрительно сморщилась, — С таким же успехом могли назвать меня Алевтиной или Альбиной. Это хоть женские имена.

— Тебя назвали в честь… — Вероника не успела договорить, как дочь заученно повторила конец фразы:

— Бабушки Шуры! Мама, я это знаю, и, в общем, ничего против не имею. Только не зовите меня этим дурацким именем!

— Знаешь что, — заметно потеряв терпение, мать схватила со спинки стула халат дочери и буквально всучила его ей в руки, — мне твои капризы уже надоели! И ты прекрасно знаешь, что так, как хочешь ты, я называть тебя не буду! И папа не будет, и Олегу запрещу!

— Ну, почему?! — окончательно проснувшись, дочь возмущённо смотрела на мать, — Чем тебе не нравится Сандра?!

— Тем, что это не наше, не советское имя!

— Мам, ты дура? При чём тут — советское, не советское… А Луизка?! Та, что в параллельном училась?! Это, по-твоему, советское имя?! А Эвелина?!

— Твоя Луизка наполовину негритянка! Её как хочешь можно называть, всё спишется… А Эвелина — дочь простых рабочих! Поэтому ей тоже всё спишется!

— Как хорошо быть дочерью простых рабочих! — Александра нервно всплеснула руками, — Любое имя носи, никто не придерётся!

— Да! — мать в сердцах притопнула ногой, — Простым людям можно всё! А ты дочь не простых людей, поэтому должна делать всё с оглядкой! Отец не для того столько лет шёл к нынешней должности, чтобы его кто-то мог попрекнуть!

— Фу… — девушка недоверчиво скривилась, — Мама… что за дурость?! Кто его должен попрекнуть моим именем?!

— Да кто угодно! Он теперь — начальник управления внутренних дел, член партии, и должен каждый свой шаг контролировать!

— Вот пусть он свои шаги и контролирует! — надев халат, Аля шагнула к двери, — А мои — нечего! Я — в ванную!

Аня ещё раз критически осмотрела содержимое чемодана. Поступая в институт, она, конечно, была в курсе, что в начале сентября вместе с другими первокурсниками отправится в ближайший колхоз на сбор урожая картофеля, но, пока это мероприятие было в перспективе, она совершенно не задумывалась, какие вещи нужно брать с собой. Теперь же, когда до посадки в автобус оставалось всего сорок минут, она лихорадочно соображала, что ещё может пригодиться в селе.

— Слушай, Нель, — задумчиво рассматривая пару лакированных туфелек на высоком каблуке, девушка обратилась к своей соседке по комнате, — как думаешь, туфли брать?

— Туфли? — та удивленно округлила и без того огромные голубые глазищи, — А ты в чём ехать собираешься?

— Ну, не знаю… — Аня неуверенно пожала плечиком, — В кедах, наверное.

— В кедах?! — Нелли скептически поджала красивые губы, — Да ну… Что мы, совсем деревня? Ты как хочешь, но я поеду как обычно — в туфлях и плаще. Остальное в чемодане.

— Да?.. — подумав с минуту, Аня решительно уложила приготовленное спортивное трико в чемодан и, достав оттуда юбку, блузку и капроновую, с люрексом, косынку, начала одеваться.

Девятиэтажное здание общежития института иностранных языков было снабжено несколькими лифтами — по одному в каждом крыле, но, по каким-то причинам, именно сегодня ни один из них не работал, поэтому спускаться девушкам пришлось пешком, волоча в руках тяжёлые чемоданы.

Выйдя на задний двор, они присоединились к своим одногруппникам, подавляющее большинство которых было женского пола. Первокурсницы робко жались друг к другу, и в ожидании автобуса с интересом поглядывали на более старших студентов.

Какой-то парень, в тёмно-синих «техасах» и чёрной кожаной куртке, прогуливался вдоль рядов будущих преподавателей французского и немецкого, а так же переводчиков, держа руки в карманах и явно выискивая жертву для упражнений в острословии.

— О! — подойдя к девушкам, среди которых были Аня с Нелли, он насмешливо уставился на подруг, — Сразу видно, первый курс!

— А ты что, такой догадливый? — не любительница молчать, Нелька тоже засунула руки в карманы модного плаща и чуть отставила в сторону ножку в изящной туфельке, — Или у нас на лбу написано?

— Написано! — парень довольно рассмеялся, — Знаете поговорку — первокурсник не студент!

— А мы и не студенты, — Аня насмешливо прищурила красивые синие глаза, — мы — студентки!

— Была бы ты студенткой, то стояла бы сейчас в спортивках и кедах…

— Ещё чего, — Нелька демонстративно поправила на шее воздушный шарфик, — это на поле в спортивках и кедах, а тут пока ещё не поле.