Екатерина Вильмонт - Фиг ли нам, красивым дамам!

– Ну, если он такой трус, то может и вообще никогда не позвонить.

И в этот момент в сумке у Ариадны запел мобильник.

– Это он! – воскликнула Грета. – Я уверена!

– Нет, номер незнакомый! Алло!

– Аришечка, миленькая, это Алиса! Мы приехали и привезли твою шубку! Я так рада! Ты же простила папу, да?

– Да простила, конечно, простила, детка моя, господи, я так рада… А он… где?

– Спит! Он устал. Ты знаешь… его столько людей в Москве узнали. И таксист, и еще…

– Где вы остановились?

– В гостинице на Большой Ордынке. Аришечка, я так хочу тебя видеть!

– И я! Ты такая молодчина, Лисёнок мой! Насчет шубки – это твоя идея?

– Ну не папина же! Ты знаешь, он так счастлив, что приехал. Только, по-моему, он боится тебе звонить. Сказал, завтра утром… а я не выдержала…

– Вот что, Лисёнок! Я сейчас за тобой приеду, по едем ко мне, а папе, если он не проснется, оставим записку.

– Здорово! Потому что нечего трусить!

– Правильно! Говори адрес!

Кондрат проснулся только утром. И ничего не понял. Кровать Алисы была не разобрана. А на подушке лежал лист бумаги. Он схватил его.

«Папа, я у Ариши. Как проснешься, приезжай».

А внизу приписка другим почерком: «Я люблю тебя, старый Кондрат!»

Прошла неделя. Кондрат с Алисой жили в квартире Ариадны. И все трое чувствовали себя безмерно счастливыми. На пятый день Алиса вдруг спросила за ужином:

– Аришечка, а можно я буду звать тебя… мамой?

– Господи, конечно, если папа позволит.

– Папочка, можно?

– Ишь, спелись! Честно говоря, я ждал этого. Можно! Конечно, можно!

Алиса поступила в московскую французскую гимназию. В Новосибирске с огромным успехом прошел «Севильский цирюльник», и они втроем летали на премьеру. Кондрат не бросил свой бизнес и бывал в Москве наездами. Он купил в Подмосковье старую зимнюю дачу, которую собирался в будущем перестроить, а пока поселил там няню Клавдию Макаровну, и на выходные они частенько туда выезжали. Дело близилось к Новому году. Кондрат уехал на неделю.

Ариадна вечером вернулась домой, консьержка встретила ее словами:

– Ариадна Максимовна, вам тут пакет доставили, а девочке вашей я побоялась отдать, мало ли…

– Хорошо! Спасибо!

В прихожую выскочила Алиса.

– Мам, привет! Ужинать будешь?

– Буду, я голодная. А как дела в школе?

– Нормально. У вас тут повеселее, чем в Швейцарии! А что это у тебя?

– Да не знаю, посылка какая-то.

– Я пока накрою на стол. Папа звонил.

– Мне тоже.

Ариадна вскрыла пакет не без некоторого страха. И вдруг закричала не своим голосом:

– Алиса, скорее, смотри!

В пакете лежало пять одинаковых дисков с роскошным портретом нынешнего Кондрата. Диск назывался «Нить Ариадны». Там было шесть песен. Новых, датированных этим годом. На обороте несколько фраз от автора: «Всем, кто помнил меня эти годы, я должен многое объяснить. Я попал в страшный жизненный лабиринт, потерял голос, потерял все. Но любовь женщины по имени Ариадна помогла мне, как Тесею, выбраться из лабиринта. И даже голос вернулся!»

Когда Кондрат, решивший сделать своим любимым девочкам сюрприз, открыл дверь, то увидел следующую картину: обе сидели в обнимку на полу, слушали его диск и горько плакали.

– Это что еще такое? – не на шутку встревожился он. – Что стряслось?

– Юра! – вскочила Ариадна.

– Папочка, родненький!

– Чего ревете, бабы?

– Мы не бабы, мы дамы, – поправила его Алиса, схватила с пола диск, и обе принялись скакать вокруг него, громко припевая:

– Фиг ли нам, красивым дамам! Круче нашего Кондрата нет на свете никого!

– Наконец-то оценили! – воскликнул он и тоже подпрыгнул.