Наталия Миронина - Третий брак бедной Лизы

И вот на смену стихам пришла музыка, они по-прежнему молчали, но это молчание было другим – предвестником близости, но без капли суетной неловкости, без неприличности соблазнения, без женского жеманства и мужской бравады.

Денис спокойно вел машину и думал о том, что его совсем не покоробило, не смутило ее согласие. Потому что в этом ее решении не было скороспелой пошлости или «щучьего» рефлекса, который невольно демонстрировали его знакомые женщины. В этом ее согласии не было ничего неприличного или отталкивающего. В ее поступке была зрелость и решительность свободной женщины. «Ты – одна?» – спросил он ее тогда, еще за столом. «Да», – просто ответила Лиза, не смущаясь своего долгого одиночества. «Другая набивала бы себе цену – за мной хвост поклонников, а эта…» – Денис вдруг повернулся к Лизе:

– Что ты говорила про «один раз увидеть»?

– Ничего, – соврала она, а он не стал допытываться.

В темноте, когда дорогу сторожил темный частокол леса, а встречные машины превращались в монстров с горящими глазами, в этой темноте они доехали до Звенигорода. Там, в отдалении от других строений, стоял большой белый дом. Было понятно, что он огромен, но окружавшие его ели, тоже большие, величественные, несколько снижали этот эффект грандиозности. Место было обитаемым и обихоженным – Лиза заметила и цветники, и аккуратные дорожки, и подстриженные кусты. В доме, теплом, сухом, не носившем печати безлюдности, пахло сдобой.

– Кто это готовит? – повела носом Лиза.

– У меня есть человек, правда, она терпеть не может включать вентиляцию. Вот первый этаж и пахнет, как кухня в ресторане. Но мне не мешает. Я вообще на это махнул рукой.

– Правильно, – улыбнулась Лиза. – Ерунда это все…

– Что – ерунда? – Денис остановился посреди большого холла.

– Послушай, – Лиза бросила рассматривать какой-то гобелен, висевший в рамке, и приблизилась к нему. – Мы ведь сюда приехали не для прогулок и не для длинных разговоров. Мы приехали сюда, чтобы лечь в постель, верно? Извини, но как врачу, хоть и педиатру, – Лиза лукаво улыбнулась, – мне позволительна прямота. И я совершенно не хочу терять времени. Вот ни минутки не хочу. Ты меня понимаешь?

– Понимаю. – Денис посмотрел на нее и осознал, что действительно любое промедление будет совершенно непозволительной роскошью. Он взял Лизу за руку, приблизил к себе и поцеловал. Она ответила нежно, как бы пробуя на вкус его губы, потом, все больше распаляясь, она поднялась на цыпочки, обхватила его голову руками и поцеловала долгим, сильным поцелуем…

– И на каком мы этаже? – Она в полумраке пыталась целомудренно обернуться простыней.

– Ты не помнишь, как мы поднимались?

– Как можно что-то помнить, мы же все время целовались?! Всю дорогу, я бы сказала.

– На втором. А всего их три. Но высоких…

– Это я еще помню, – улыбнулась Лиза. Она наконец, завернулась в эту огромную простыню, вытянула руки вдоль туловища и замерла.

– Ты сейчас стала похожа на мумию. – Денис лежал рядом, облокотившись на высоко поднятую подушку.

– Спасибо. Но мне всего тридцать восемь. Это по историческим меркам – «еще не родилась».

– Ты не выглядишь на свой возраст. И ты это отлично знаешь. И кокетничаешь этим.

– Конечно, а почему бы и нет. Я хорошо выгляжу. Иногда, когда не очень устаю. Это верно. – Лиза повернулась к нему лицом. – Ты ведь совсем не намного старше меня.

– Это вопрос?

– Нет, конечно, я все узнала из Интернета. Не думаю, что там наврали про возраст.

– Не наврали. А почему ты ничего не спросишь про жену?

– Денис Александрович, меня такие вопросы совсем не интересуют.

– Совсем?

– Совсем, странно, что ты об этом заговорил именно сейчас.

– Я чувствую ответственность.

– Что? – Лиза от неожиданности привстала. Простыня соскользнула, обнажив ее грудь.

– Ответственность. – Денис это произнес, не отрывая взгляда от ее груди и так, словно сам не понимал значение этого слова.

Лиза поправила простыню и погрозила ему пальцем:

– Нет, ответственность – это лишнее. Нам с тобой это совсем не надо. Это все испортит.

– Отчего же? – Денис не выдержал, подвинулся ближе к Лизе, обнял одной рукой, а другой провел по мягкой выпуклости, обтянутой тонкой тканью. Под пальцами он почувствовал упругий сосок. Лиза затихла, замерла, выгнулась, а потом словно очнулась:

– Вот это все испортим, не надо… не надо никакой ответственности.

– Повтори, я не понимаю, – бормотал он, как бы проверяя степень ее погруженности в страсть.

Но она уже ничего не слышала, она утонула в его объятиях и в своем желании. Как давно в ее жизни не было мужчины и как давно в ее жизни не было такого мужчины!

Заснули они утром, настолько уставшие, что не дали другу другу свободу, устроившись на разных концах огромной кровати. Сначала Лиза, чувствующая во всем теле и напряжение, и легкость, призналась сама себе в счастье, что-то пыталась сказать, но через мгновение уже спала крепким сном.

Да, это было оно, это случайное счастье, невыстраданное, неподготовленное. Абсолютно случайное, оттого еще более сладкое и горькое. Оно не могло быть прочным и долговечным. Лизу это не расстроило, она по-другому и не могла думать об их возможных отношениях. «Случайность не сделаешь правилом. И мы слишком разные, слишком невероятно мы встретились. Когда в одном и том же месте, в одно и то же время возникает столько невероятных совпадений, это может означать только одно – шаткость конструкции. А потому не стоит рисковать». Лиза намеренно прибегла к технической формулировке. Ей не хотелось излишнего романтизма в ситуации, которой заправлял Случай.

– Ты куда спешишь? – Денис еще лежал, когда она вышла из ванной.

– Домой, там ребенок у меня, хоть уже и не младенец, но все же…

– Ты позвони, узнай, как дела. Потом вместе позавтракаем и поедем в Москву.

– Я уже звонила. – Лиза скрутила невысохшие волосы в пучок. – Но завтракать я не хочу.

– Почему? Хоть немного, просто кофе, бутерброд.

– Хорошо, только при условии, что ты будешь готов через десять минут. – Она, улыбаясь, смотрела на него. Он ей нравился – красивый, сильный мужчина, в котором чувствовалась власть и способность к пониманию вещей более тонких, нежели годовой отчет акционеров. Нет, без шуток, это был настоящий мужчина – в словах, поступках, в эмоциях.

«Дорогая, Тихон Бойко тебе казался тоже таким! – мысленно предупредила она себя. – А потом оказалось… Впрочем, это «потом» было и раньше. Только я была влюблена как кошка. И не хотела замечать очевидного. Мне хотелось его покорить, а достигнув этого, я поняла, что духу и сил на жизнь с этим человеком мне может не хватить. Сейчас же… Сейчас я старше, мудрее, осторожней. Сейчас я не хочу никаких отношений. Или почти никаких. Если бы мы с Денисом были одного круга, одних «денег», как любит говорить моя мудрая подруга Маринка, то еще можно было бы о чем-то думать. Но так… Нет… Все было очень хорошо. И я ему благодарна за помощь…»