Татьяна Алюшина - Две половинки

– Бороться?! – опешила племянница. – Это как? Ты что, предлагаешь еще раз перелезть через его калитку, сесть под дверьми сторожить, чтобы навязчиво себя предложить? Типа: посмотри еще раз, может, передумаешь, я хорошая? Так, что ли?

– Слава, остынь! Никто тебе такую ерунду не предлагает! Нет, если хочешь… – она оценила выражение Стасиного лица. – Не хочешь. Понятно. Нет, Слава, следующий шаг его! А вот когда он объявится…

– Да не объявится он, княгинюшка! – перебила в отчаянии Стаська. – И шагов никаких делать не станет! Все! Фенита! Занавес!

– Посмотрим! – возразила убежденно Сима. – Я уверена, что появится, или я ничего в жизни и в мужчинах не понимаю!

Степан попросил начальника поставить его в график дежурств на все возможные дни.

– Да ты и так, Степан Сергеевич, больше всех в графике фигурируешь! Зачем тебе еще? Загнешься!

– А что мне еще делать, как не работать? Я мужик, семьей не обремененный.

Начальник внимательно к нему присмотрелся, не поверил, но, пожав плечами: «Как хочешь!», сделал отметку в рабочих документах.

Когда Больших ввалился в грузовой самолет не со своей постоянной бригадой, а с дежурными медиками, набранными по свободному рабочему графику, Лев Гурьевич, старший группы спасателей, преувеличенно громко подивился:

– О, Сергеич, а ты куда? Вы ж вроде со своими вчера со смены?

– Да так, – отмахнулся Степан.

– Поня-атно! – хохотнул старшой и крикнул на весь салон: – Мишка! Принимай, в твоем полку прибыло! Не один ты теперь в этом поле бегун!

Мишка Седых на работу сбегал, как на праздник или на курорт какой. Такое трудовое «рвение» имело свои причины в лице жены, двоих детей и тещи, с которыми он проживал в двухкомнатной хрущевке. Усугублялась ситуация тем, что его дамы имели устойчивую склонность к критике кормильца, с элементами пыточного вербального пилежа.

Седых числился не в постоянной бригаде, как Степан, а в разменном расписании, то бишь в каждую брешь затычка, что давало ему возможность большую часть времени проводить на работе и являлось неизменным поводом для незлобивых шуток всего коллектива.

– Ну, Мишка-то понятно, – комментировал Лев Гурьевич, – я ему говорю, устройся на еще какую работу, лучше ночным сторожем, чтоб, значит, супружеский долг побоку! А то, не дай бог, третьего родите, тогда кранты! А он – нет, говорит: что-что, а долг этот я завсегда! Правда, Мишк? – крикнул старшой вопрос.

– А на что тогда жена? – отозвался Седых из дальнего угла. – Моя Елена Вадимовна – дама в этом отношении правильная!

Он не обижался на постоянные подколки, характер имел легкий, веселый, как такого мужика угораздило найти себе вечно зудящую жену, оставалось для всех загадкой.

– Ну, а ты от чего бегаешь? – поинтересовался у Степана Лев Гурьевич.

– Да ни от чего, – предпринял попытку избежать откровений Больших.

– Понятно! – довольно кивнул Лев Гурьевич. – Дела сердечные. Никак сподобился влюбиться, Сергеич?

– Охо-хо! – неопределенно повздыхал Степан.

– Понятно! – повторил любимое словечко старшой.

Все в коллективе знали подробности жизни друг друга, радости-горести, беды, разочарования и победы, свадьбы-разводы, рождение детей, похороны близких, поступление чад в институты, проводы в армию, двойки и вызовы в школу, болезни родных и проведенные отпуска – все!

Один сплоченный коллектив. Одна семья.

Когда от секунд, мгновений, миллиметров зависит жизнь людей, в самом прямом и конкретном смысле, и жизнь, здоровье и безопасность тех, кто работает рядом с тобой, чтобы принять правильное решение, рассчитать мгновенно риски, опасности, результат – ты обязан знать все досконально о том, кто стоит с тобой плечо к плечу – все! Его настроение, эмоциональное, физическое, психическое состояние, вплоть до мелочей – поел он сегодня или нет, выспался, собран, настроен на работу или думает о том, что осталось у него дома – проблемы, заботы, беда, тяготы душевные.

Каждый из них обязан знать товарища, как себя самого, и все, что происходит у него в жизни, а особенно руководители групп.

Спасение людей – дело коллективное, в их ведомстве, в МЧС, синдром «одинокого героя» – ругательное определение. Одиночки, считающие себя героями, только мешают своей инициативой, способной усугубить всегда непростую ситуацию.

И это не просто коллектив сотрудников на корпоративном развеселом выезде – этот коллектив обязан дышать в одном ритме, чувствовать друг друга, как колдуны или влюбленные, знать все слабые и сильные стороны каждого члена команды.

Вот такая у них кухня.

Особая.

Поэтому вопросы о личной жизни, о причинах твоего хорошего-плохого настроения не только не зазорны, а обязательны! И никоим образом не являлось излишним любопытством или вмешательством в личную жизнь: дело твое – пускать товарищей в свою личную жизнь или нет, но знать, что с тобой происходит, они обязаны!

Дорога предстояла долгая – в Сибирь, где группа заполошных экстремалов, количеством двадцать один человек, предприняла поход в зимнюю тайгу, на выживание. Новый вид суперэкстремального отдыха для переевших обычных развлечений, не в меру богатых граждан. Группа канула, как все попадающее в тайгу, без вести.

Команда привычно и сноровисто устраивалась спать – лететь еще и лететь, а спать старались при любой возможности, впрок.

Больших в самолете и сон – несовместимые вещи, но Степан устроил себе лежбище – не спать, так отдохнуть про запас.

– А Вера как же? – спросил устраивающийся рядом Лев Гурьевич.

– Вера так же. Все остальное «как же»! – ответил раздосадованно Степан.

– Ну, ну! Посмотрим! – предрек старшой неопределенно, повернулся на бок, поерзал и затих, засыпая.

Степан усмехнулся, поворочался, устраиваясь удобней, закрыл глаза и подумал о не самом простом решении, для себя уже подписанном и печатью прихлопнутом:

«Никакое не «ну-ну», и смотреть нечего!»

На следующий день после встречи в кафе они с Надей поехали смотреть дом.

Накануне вечером сестрицын муж, когда они ужинали, разъяснял ситуацию:

– Дом и участок – это замечательно, и весьма не фигово стоит. Я, на правах твоего добровольного адвоката, проверил все документы и не поленился, съездил, посмотрел. Красота! Современные, стильные хоромы, бывшая жена тебя не обманула. Поселок этот считается весьма престижным, и там много богатых домов новых русских. Не Рублевка, вестимо, но тоже очень солидно. Дороги, все коммуникации, телефонная линия с московским номером. Охрана поселка недавно установлена, и даже выделенная линия Интернета проведена. Но! – он поднял руку с оттопыренным пальцем, заостряя внимание на важности заявления. – Ты понимаешь, что по закону получаешь половину всего? А именно: квартиры, Надеждиного бизнеса, всех активов, в том числе на счетах в банке, одну из машин, коих у нее две приблизительно одинаковой стоимости, и половину этого самого дома с участком. А это го-о-ораздо больше, чем просто дом. Намного больше!