Ирина Степановская - Вслед за Ремарком

Траурная процессия приблизилась к церкви. Нина и женщина молча наблюдали, как достали и внесли внутрь роскошный закрытый гроб, как пронесли необыкновенной красоты цветы в венках и в вазах, как несколько мужчин в строгих костюмах прошли небольшой группой в церковь. Через некоторое время Нина увидела, как заметался в верхних этажах отраженный сотнями свечей свет, и раздалось торжественное пение.

– Вы не пойдете? – спросила Нина.

– Обойдутся там без меня, – ответила женщина. – Я была нужна ей при жизни.

– Как ее звали, вашу подругу? – Нина почему-то боялась ошибиться.

– Как великую царицу, – ответила женщина.

– Екатериной?

– Клеопатрой! – подняла вверх тонкий бесцветный палец ее собеседница и, не попрощавшись, пошла по запруженной машинами улице вниз. Нина осталась на мосту. И вместе с осознанием такого ужасного конца Клеопатры Михайловны на нее снизошла удивительная легкость. «Недаром мне всегда казалось, что она не так уж права! – подумала Нина. – Лучше расстаться еще до того, как вызовешь к себе непреодолимую ненависть». Потом ее мысли перескочили на светловолосую женщину. «Она теперь лишилась не только учителя – жизненного стержня. Ведь Клеопатра, судя по всему, была для нее примером воли и стойкости. Как жаль, что столько сил было потрачено впустую. Теперь ей предстоит найти в жизни собственный путь. – Нина ахнула, перенеся ситуацию на себя. – Она потеряла подругу, а я – друга. Другом был для меня. Роберт».

Слово было найдено, сердце Нины отпущено на свободу. «Неправильно я сожалела столько месяцев о несбывшейся любви, – думала она. – В том положении, в котором я пребывала, она все равно не могла бы закончиться хорошо для нас обоих. Ну а та небольшая влюбленность, которая сопутствовала моему отношению к Роберту, являлась лишь следствием взаимной симпатии и сходства характеров. Я верю, что наша встреча была не случайной – одна звезда притянулась к другой, и хоть это были звездочки малой величины, все-таки они оставили на земле свой след».

Нина вернулась домой и впервые за много дней нормально поела. И ночью спала абсолютно спокойно. С этого дня она быстро и неуклонно пошла на поправку.

О Лизе Нина больше ничего никогда не слышала, да и нужно сказать, что эта девушка совершенно перестала ее интересовать.

В училище снова начались занятия, там никто ничего не знал. Только одна ее коллега-преподавательница, помешанная на своем весе и поэтому замечавшая малейшие перемены в фигурах других, заинтересованно поинтересовалась, на какой диете Нина сидела.

С Пульсатиллой дружба у Нины тоже восстановилась.

А уже вновь наступившей зимой, также на светофоре, как когда-то встретила она Роберта, Нина увидела Кирилла. Он стоял сбоку от нее в левой полосе. Она была в своей хорьковой шубке, и на голове у нее красовался шелковый шарф. Только был он теперь не синего цвета, а оттенка морской волны. Нина решила, что такой шарф больше подойдет к ее лицу и каштановым волосам. Она не ошиблась; во всяком случае, когда она смотрела на себя в зеркало, ей самой нравился ее вид.

Кирилл вначале узнал бежевую «пятерку». Она же в первую очередь заметила странную посадку его головы – несколько набок, словно у дятла, и то, что руль он по-прежнему держал одной рукой. Только теперь голова у него была еще больше повернута и несколько втянута в плечи.

«Не больно-то хорошо он выглядит без моего присмотра», – отметила Нина. И их когда-то новая сияющая «БМВ» тоже сильно потрепалась всего за один год. На ее боках Нина увидела несколько небольших вмятин. «Лиза постаралась, что ли? А может, еще кто-то?» – подумала она. И вся машина была уже какая-то замызганная, если не сказать очень грязная, что производило впечатление, что хозяину теперь не очень-то много до нее дела. Катится – ну и ладно, не до красоты! – словно прочитала на ней Нина его теперешний девиз. Ей стало грустно.

Светофор сменил цвет. Кирилл, который сначала внимательно оглядел ее хорошо вымытую машину, а потом вдруг зарделся радостью узнавания, перестроился впереди нее вправо и стал показывать фарами, чтобы она подрулила к обочине. Нине не очень хотелось с ним разговаривать, но она повторила его маневр.

– Ну, как ты живешь? Как дела? – Он произносил слова торопливо, проглатывая окончания. В его облике от прежней вальяжности мало что осталось, но сам он этого пока не замечал. Нина поразилась произошедшей в нем перемене.

– Тебя что, отовсюду выгнали? – спросила она.

– Кругом такие подлецы, – начал он, – но справиться со мной не так просто! На моем уровне людей не выгоняют, их просто пересаживают из одного кресла в другое! – В его голосе послышалось желание пустить пыль в глаза. – В моей новой фирме…

– Ты что-то еще хотел мне сказать? – спросила Нина, собираясь сесть назад в свою машину. Разговорами на производственную тему она была сыта по горло.

– Я? Нет. – В апломбе ему по-прежнему нельзя было отказать.

– Тогда желаю удачи! – Она приготовилась закрыть свою дверцу.

– Постой! – Он помолчал, собираясь с мыслями. – Ты зря тогда ушла из нашего дома. Сама освободила место. В бизнесе так не поступают. А я ведь тогда действительно еще ничего не решил!

– Я ведь не в фирме у тебя работала… – сказала Нина.

Очевидно, такая же мысль пришла в голову и ему, потому что он сказал:

– Нет, ты не думай, что я злой человек, просто так не делают! Мы жили с тобой столько лет…

– Пока ты не привел любовницу, – заметила Нина. – Неужели ты действительно не ожидал, что я способна сделать самостоятельный шаг?

Он, замявшись, неуверенно пожал плечами:

– Надо было продать ту, родительскую, квартиру, тогда тебе некуда было бы идти.

– Тогда еще разумнее приковывать жен цепями, – заметила Нина. – И собственность останется целой, и женщина не убежит!

– Да уж, не убежите вы… – Он горько ухмыльнулся. – Все разбежались! Ты ушла, Лиза замуж вышла…

Ей показалось, что сейчас в нем проглянуло что-то от того студента биофака, с которым она была знакома много лет назад. Ей даже стало немного жаль его.

– Но ты ведь, надеюсь, живешь не один?

– В квартире живет одна женщина, – уклончиво ответил он, – моя новая соседка. Ласковая, хорошая, но, знаешь… я бы все-таки предпочел, чтобы она больше времени находилась на своей половине. Впрочем, я ведь много работаю. Дома бываю редко. Вот к тебе в гости как-нибудь собирался заехать…

– Так вы что, объединили квартиры? – ахнула Нина.

– Пока еще нет, но она этого очень хочет.

«Ну ты попал! – хотела сказать ему Нина, но не стала вмешиваться. – Еще подумает, что у меня своя корысть».

У нее было к нему странное чувство. Конечно, они с ним жили неважно, и он поступил с ней из рук вон плохо, но все-таки в сундуке ее памяти хранилось непреложное инстинктивное знание, что он ей не чужой человек. Она столько в него вложила! Она помнила его запах, прикосновение его рук. Но тут же она вспомнила и его замах, и тот удар, которым он наградил ее так несправедливо.