Роман Сенчин - Первая любовь (сборник)

Банкир обернулся, продемонстрировав длинные спутанные волосы и лик стареющего Христа, который не поехал в Иерусалим на осле, а занялся торговлей, постарел, обрюзг и в итоге стал мирным венским предпринимателем. В дыму его горькой сигары Нина затаилась и следила за тем, как он брезгливо взял из рук Нико кожаный футляр чертежей и небрежно развернул свитки на краешке пустого стола. Рассеянно скользнул утомленным взглядом по верхнему – чертежу квартирки старика и, совершенно забыв о присутствующих, нахмурил брови и начал тонуть в какой-то одной точке, словно увидел странное пятно или фотографию знакомого. Но тут случилось непредвиденное – дед пошевелился, поправил пиджак и затрещал:

– Видите ли, Канцелярия от Строений высоко ценила мои взгляды и художественное чутье. Сам Антиох Кантемир не раз говаривал: «Для тебя, Бартоломеич, что кафтан по вкусу, не уступающему моде, соорудить, что дом отстроить». Как на горизонте замаячит очередной заказ высокопоставленного лица, а они часто принадлежали к представителям высшей власти, так сразу доверяли выполнение мне. Я построил в городе Киеве большую каменную церковь с куполом и башнями в виде колоколен. Это здание и по сей день стоит на бастионе святого Андрея, который, проезжая, когда-то воздвиг там крест, который сохранили с большим почитанием. Мне и приказали построить церковь в том месте, где святым апостолом был поставлен крест. Это была большая честь… Но в 62-м году, когда Канцелярию от Строений возглавил Бецкий, я подал прошение разрешить мне вернуться на родину, в Италию. 10 августа подписали указ и выдали в награждение пять тысяч рублей. Причины были в основном личного порядка, но и наши эстетические подходы заметно разнились. И все же это не помешало мне до отъезда получить орден за постройку Зимнего дворца. Восемь лет спустя, в 70-м, я вернулся и обратился в Академию художеств с просьбой принять меня в число ее членов. И, представляете, после долгой волокиты, был избран в ее почетные вольные общники.

Банкир неспешно поглатывал из стакана голубоватую минеральную воду, продолжая рассматривать что-то на уголке листа с чертежом, потом резко оборвал деда, готового говорить и говорить:

– Вы, я вижу, искушенный человек в деле местных почв и нравов. Теперь скажу, чего я хочу. Нужна крепкая конструкция, не исключающая привлекательного оформления. Важно обеспечить оснащение лифтами, современными системами вентиляции, отопления и очистки воды. Мы планируем уютные кафе, гостиницу для постоянных клиентов и ряд небольших, небрежно разбросанных бутиков. Кроме того, в здании предусмотрены конференц-залы, этажи для частных компаний с помещениями под аренду, несколько этажей под офис нашей конторы с оздоровительным комплексом, супермаркетом, кинотеатром, банкетным залом, – весь перечень и необходимая информация – в этой вот папке. Там же вы найдете сведения о нашей компании, а также пожелания учредителей и акционеров. Вы не без гордости узнаете, что будете сотрудничать с гигантом, двести с лишним лет задействованным в сфере ценных бумаг и банковского дела. Теперь, когда мы расширяем сеть наших филиалов по всему миру, необходимо строительство в Москве настоящего храма. Вместе с верой в сохранность благ, люди принесут нам не только свои души, страх, просьбы о помощи, слезы, мольбы, трепет и отчаяния, но, что важно и главное, они принесут нам свои деньги. Как зерна – в жирную почву, чтоб дала обильные урожаи. Для этого храм крепкой веры в сохранность денег должен быть безупречен изнутри и снаружи. Мы гарантируем не только сбережение накоплений в течение жизни клиента, но и возможность использования вкладов верующих во всех последующих перерождениях. Мы обещаем клиенту прежнее богатство в его в будущей жизни, которую он, независимо от состояния родителей, может начать с приличным капиталом. Вы кажетесь мне профессионалом, знающим хитросплетения системы, подходы к проектированию в России и особенности местных субстратов в прямом и переносном смысле. – Прищурившись, банкир обращался теперь исключительно к деду.

Побледнев, Нико смотрел невидящими глазами в пол. Пол разочаровывал его чистотой. Не на чем было остановить взгляд – сплошной синтетический ковролин цвета яблоневой листвы.

Нина не понимала ни слова, так как попросту не вслушивалась, а следила за передвижениями небольшого паука, который, прихрамывая, бродил по плацдарму письменного стола. Паук, потерявший часть ноги во время побега из кошелька Нико, был необыкновенно подвижен, черный ониксовый шарик, рыскал по столу банкира – всматривался в суровую даль. Теперь ему было не до шуток – голод и угроза остаться без жилья заставляли пошевеливаться. Нина была уверена: пауки – к хорошему. Только к чему именно: к славе, к известию, к деньгам или к любви? Не припомнив точно, что утверждала примета, она улучила момент, когда внимание банкира было полностью обращено к деду, бубнящему о фундаментах в виде уширенных башмаков, о плитных фундаментах и о фундаментах глубокого заложения – в зависимости от грунтовых условий. Нина привстала, ее рука плавно двинулась по столу навстречу пауку-беглецу. Поймав его, Нина рывком вернулась в жесткое кресло, тут же почувствовав ладонью щекочущие передвижения взволнованного паука. Пока девать его было некуда.

Тем временем Нико дрожащим, хрипнущим голосом сообщал о солидности проектной группы, которая, не считая присутствующих, состоит еще из двадцати энергичных профессионалов своего дела, прошедших жесткий отбор с учетом опыта работы не менее трех лет.

Всю обратную дорогу Нина прислушивалась к шуршанию в своем кулаке. Вечером, когда банкир торжественно объявлял по телефону, что выбор пал на их группу, паук в мутном граненом стакане карабкался на скользкие стенки своей башни-западни, тщетно разглядывая происходящее за ее пределами в мире. Так же расплывчато и туманно представлялось Нине все, что случилось дальше.

Вот Нико застыл на пороге перед ее мамой и братом. Вот он сбивчиво бубнит что-то и трясет пачками денег, перетянутых гербовой бумагой, словно они – пропуск. Брат и Нико везут Нину через весь город в душном трамвае, набитом сумраком летнего дождя и угрюмыми потными людьми. По обе стороны простираются трущобы безликих, бесполых домов, напоминающих заключенных в одинаковых серых робах или пациентов больницы в заношенных и застиранных пижамах. Брат с гордостью отпирает пустую, голую, как подмышка балерины, однокомнатную квартирку, тесную однокамерную ночлежку. Нико скромно стоит в коридоре, стараясь незаметно коснуться мизинчиком теплого Нининого бедра с кружевной каемкой трусиков под линялой юбкой. К чему это все, Нине непонятно, а от этого неуютно и даже тревожно.