Анна Тодд - После падения

Магазин Сьюзен находится всего лишь в паре минут ходьбы от ресторана, и мы решаем пройтись. Тепло, ярко светит солнце, даже воздух кажется свежее, чем в Вашингтоне. Хардин до сих пор не ответил на мое сообщение, почему-то меня это не удивляет.

– Шампанского? – предлагает Сьюзен, как только мы заходим.

Салон небольшой, декорирован в старомодном черно-белом стиле, совершенно очаровательно.

– Нет, спасибо, – улыбаюсь я.

Триш соглашается выпить, обещает, что не больше бокала. Отвечаю, что она может пить сколько хочет, но я даже на пассажирском сиденье чувствую себя неловко, что уж говорить про вождение? Смотрю на Триш и Сьюзен, как они смеются и шутят. Разница между Хардином и Триш очевидна: она такая веселая, живая… а Хардин такой… ну ладно, Хардин. Я знаю, они мало общаются, но в глубине души надеюсь, что эта поездка изменит все к лучшему. Ну, не так глобально, хотя бы не омрачит день свадьбы.

– Я на минутку, чувствуй себя как дома, – бросает мне Триш, убегает в примерочную и задергивает штору.

Сажусь на кушетку и не могу сдержать смех, когда слышу, как возмущается Триш: Сьюзен нечаянно прищемляет ей кожу замком. Может быть, они с Хардином похожи больше, чем я думаю.

– Прошу прощения.

Мои мысли прерывает женский голос. Я оборачиваюсь: передо мной – молодая голубоглазая женщина на последних месяцах беременности.

– Вы не видели Сьюзен?

– Она там, – показываю я на примерочную, где Триш примеряет свадебное платье.

– Спасибо, – улыбается она, вздыхая с облегчением. – Если она спросит, я была здесь уже в час.

Должно быть, сотрудница салона. Я замечаю бейдж, приколотый к рубашке с длинными рукавами.

Натали.

Смотрю на часы. Пять минут второго.

– Я не скажу, – заверяю я.

Отдергивается штора, и появляется Триш в свадебном платье. Оно очень красивое; в этом простом платье с рукавами-фонариками Триш прекрасна.

– Вау! – в голос восхищаемся мы с Натали.

Триш отходит назад и оглядывает себя в зеркало в полный рост; она растрогана и вытирает слезы.

– Это третья примерка, и каждый раз история повторяется, – улыбается Натали.

Ее глаза наполняются слезами, мои тоже. Она инстинктивно прижимает руку к животу.

– Она такая красивая. Майк – счастливчик.

Улыбаюсь Триш. Она все еще любуется собой в зеркале, и я ее не осуждаю.

– Вы знакомы с Триш? – спрашивает меня Натали.

– Да. – Я поворачиваюсь к ней. – Я… – Неплохо бы позже обсудить с Хардином, как мне вести себя во время знакомств с местными и кто есть кто. – Я встречаюсь с ее сыном.

Глаза Натали расширяются.

– Натали!

Голос Сьюзен резонирует в маленьком пространстве. Триш бледнеет, смотрит то на меня, то на Натали. Похоже, я чего-то не знаю. Я смотрю на Натали… темно-голубые глаза… каштановые волосы… светлая кожа…

Сьюзен… Сьюзен – мать Натали?!

О господи! Натали. Натали. Что-то всплывает в памяти. О ней коротко рассказывал Хардин. Какое-то время они встречались, а потом Хардин ее бросил.

– Ты – Натали, – говорю я.

Она кивает, не отрывая от меня глаз.

– Да, это я, – отвечает она. По выражению ее лица понятно, что она, судя по всему, не в курсе, как много я знаю о ней, и она не знает, что сказать. – А ты… Тесса, – продолжает она, и я вижу, она собралась с мыслями.

– Я… – Что делать? Хардин говорил, что она счастлива, она простила его и строит новую жизнь. Я глубоко ей сочувствую. – Прошу прощения, – говорю я.

– Я – за шампанским, Триш, идем.

Сьюзен хватает Триш за руку и тащит прочь. Триш оборачивается и смотрит через плечо на нас с Натали, пока она и ее платье не исчезают.

– Ты за что извиняешься?

В ярком свете глаза Натали сверкают. Мне трудно представить эту девушку… с моим Хардином. Она такая простая и красивая.

Я нервно смеюсь:

– Я не знаю. – Действительно, за что, спрашиваю я себя. – За то, как он поступил с тобой.

– Ты знаешь? – В ее голосе я слышу удивление; Натали продолжает смотреть на меня изучающим взглядом.

– Да, – смущенно отвечаю я, чувствуя, что нужно объясниться. – Хардин, он сейчас другой. Ему очень жаль, – говорю я.

Это не исправит прошлого, но ей необходимо это знать, Хардин не такой, как раньше.

– Недавно я столкнулась с ним на улице. Он был… не знаю… опустошенный, что ли… Я увидела его на улице, случайно… Так он изменился?

Ищу в ее голубых глазах осуждение, но его там нет.

– Да, он изменился, – говорю я, стараясь не смотреть на ее живот.

Она поднимает руку, и я вижу на безымянном пальце золотое обручальное кольцо. Я рада, что она вернулась к жизни и начала все сначала.

– Он совершил много ужасного, я понимаю, что многого не знаю, – сглатываю я, стараясь говорить уверенно. – Но для него было очень важно знать, что ты его простила. Это было действительно важно. Спасибо, что нашла в себе на это силы.

Честно говоря, не думаю, что Хардину так важно ее прощение, но то, что она его простила, сломало стену между ним и остальным миром и, я знаю, облегчило его страдания.

– Ты, должно быть, очень его любишь, – заключает она после долгой паузы.

– Да, очень.

Наши глаза встречаются. Я чувствую связь между нами: она, та, кого Хардин очень сильно обидел, и я, – это странно, но я это чувствую. Мне трудно представить, сколько боли и страдания он причинил, как она пришла в себя после такого унижения. Ее бросил не только Хардин, но тогда и семья отказалась от нее. Вначале я для него была, как она, игрушкой, пока он не влюбился. Вот в этом разница между мной и ею. Он любит меня, но не смог полюбить ее.

Думаю: если бы он был с ней сейчас, то не был бы со мной. Эта мысль меня убивает, и я эгоистично благодарю бога, что Хардин не относился к ней тогда так, как относится ко мне сейчас.

– Он хорошо с тобой обращается? – удивляет меня вопросом Натали.

– Да, в основном… – Я не сдерживаюсь и улыбаюсь; боже, какой ужасный ответ. – Он работает над этим, – уверенно заканчиваю я.

– Надеюсь, – поворачивается она с улыбкой.

– Что ты имеешь в виду?

– Я молилась, чтобы Хардин нашел убежище, отдушину, думаю, в конце концов это и случилось. – Она улыбается и снова трогает живот. – Все заслуживают второй шанс, даже самые заядлые грешники, как ты думаешь?

Преклоняюсь перед ней. Я не могу сказать, если бы Хардин поступил со мной так же, как с ней… что я бы так же думала о нем, как она сейчас… Я бы желала ему неминуемой смерти, а она… да… сочувствующая женщина, желающая ему добра.

– Да, я тоже так думаю, – соглашаюсь я, несмотря на то что до сих пор не могу понять, как она нашла в себе силы его простить.

– Я знаю, ты думаешь, я странная, – смеется она. – Но я просто встретила своего Элайджу. Дело не в Хардине, мы ждем нашего первенца.

По спине пробегают мурашки. Хардин был как огромный булыжник посредине ее жизненного пути, преградой к той жизни, которой она заслуживала. Не хочу, чтобы Хардин стал для меня таким же камнем преткновения, кем-то, кто вызывает болезненные воспоминания и необходимость простить. Я хочу, чтобы он был моим спасением, моим Элайджей.