Барбара Картленд - Таинство любви

В юности, когда Уорт был подмастерьем, ему приходилось спать прямо на полу под прилавком. Сейчас он стал вершителем мод, признанным мастером с нервно подрагивающей верхней губой и орлиным взглядом карих глаз.

И все же, если смотреть на Уорта как Анна, то есть как на обычного человека, можно было действительно согласиться с тем, что он забавен в своем бархатном, подбитом мехом сюртуке, с нелепым беретом на седеющих волосах и своеобразной привычкой не просто говорить, но вещать — долго и витиевато.

Зная о том, что герцог очень богат, знаменитый кутюрье охотно принял заказ и сейчас внимательно, со всех сторон, разглядывал Анну.

В полном молчании он вился вокруг нее, наклонял под разными углами свою голову, а затем, наконец, совершенно искренне сказал:

— Для меня будет удовольствием одеть ту, чья красота столь резко отличается от красоты моих обычных заказчиц.

Анна посмотрела на герцога: ей было интересно, понравилось ли ему то, что сказал Фредерик Уорт.

— Рад, что мое мнение совпадает с вашим, — негромко сказал герцог. — Итак, для моей жены требуется создать полный гардероб, причем как можно скорее.

И тут Анна увидела великого человека в действии.

В комнату один за другим поспешили его помощники с отрезами шелков, тюлей, бархата, парчи, серебристой ткани, кружева, газа. Все это набрасывалось на плечи Анны или прикладывалось к ее талии — Уорт перебирал все сорта ткани, все оттенки цвета и что-то прикидывал в уме.

Потом он взял уголь и принялся набрасывать на листках бумаги фасоны будущих платьев, после чего по его приказу помощники притащили новые отрезы атласа, стеклярус, бахрому, какие-то кисточки, перья — Анне стало казаться, что за такими платьями никто, пожалуй, не разглядит ее саму.

Герцог тем временем просматривал наброски, слушал, что говорит ему месье Уорт, и они вместе решали, что именно нужно сшить.

Только усевшись в карету, которая тут же тронулась. Анна почувствовала, что вновь может свободно вздохнуть. Она наконец расслабилась, ожила после долгих часов примерки.

— Как ты могла смеяться над самым знаменитым человеком во всем Париже! — притворно негодовал герцог.

— Ой, он такой забавный! — ответила Анна. — И все эти люди вокруг него, они суетились как муравьи, а месье Уорт командовал всем с таким видом, будто не платье создает, но творит целый мир!

— Ты посягаешь на святыню, — предупредил герцог. — Если Уорт узнает, какого ты мнения о нем, он может отказаться шить тебе платья. Что тогда делать будешь?

— Стану, как Ева, искать фиговые листья, только не в райском саду, а в Булонском лесу.

И они оба дружно расхохотались.

Именно в Булонский лес, в ресторан «Пре Кателен», и повез ее завтракать герцог. Ему хотелось услышать мнение Анны о прекрасных амазонках, галопирующих между Порт Дофин и Шамп де Кур — в «Пре Кателен» они останавливались, чтобы освежиться и обменяться последними сплетнями.

Уже в ресторане герцог запоздало сообразил, что неизбежно столкнется здесь с кем-нибудь из своих многочисленных парижских знакомых, которые, разумеется, не смогут не заинтересоваться Анной.

Так и случилось. Представив жену нескольким своим знакомым, герцог повел ее за уединенный, стоящий в тени большого дерева столик.

— Завтрак у нас будет легким, — сказал он, — потому что позднее я намерен отвезти тебя в ресторан, где нет никаких танцев и где все заняты только едой. А готовят там отменно.

— Мне кажется, что французы придают еде очень большое значение, — заметила Анна.

— Верно, — согласился герцог. — На самом деле, у французов две страсти, которым они всецело предаются.

— Какова их вторая страсть? — спросила Анна.

— Любовь, — ответил герцог.

Анна удивленно посмотрела на него и сказала:

— Хочешь сказать, что они относятся к любви почти как к науке, изучают ее?

— Любовь для французов — скорее не наука, а искусство, такое же, как живопись, музыка, скульптура… или еда.

— Наверное, это очень интересно — изучать любовь.

— Французы тратят на это всю свою жизнь.

Герцог понял, что Анна размышляет над тем, что он сказал.

Вдруг он заметил, что к их столику с радостными восклицаниями приближается небольшая компания.

Впереди шла англичанка, с которой у герцога был в свое время страстный роман, оборвавшийся только потому, что ее мужа, дипломата, направили в другую страну.

Графиня де Порталь — так звали эту даму — по-прежнему была очень красива и прекрасно знала об этом.

Ее огненно-рыжие волосы и изумрудно-зеленые глаза покорили немало мужских сердец.

Два подошедших вместе с графиней француза оказались давними знакомыми герцога, и он был рад повидать их.

— Я собиралась заехать к вам сегодня, — сказала графиня. — Передать поздравления и пожелать счастья. Знаешь, Ворон, дорогой, я действительно хочу, чтобы ты был счастлив.

При этом она заглянула в глаза герцогу, и в ее взгляде ясно читалось, что, конечно же, ни с кем, кроме нее. Ворону не познать настоящего счастья.

— Ты стала еще красивее, чем прежде. Мадлен, — галантно сказал герцог, поднося к своим губам руку графини.

Мадлен томно улыбнулась, а герцог добавил:

— Позволь представить тебя моей жене. Анна, это графиня де Порталь. Вся Англия погрузилась в траур, когда она покинула наши берега.

Анна кивнула, французы наперебой стали пожимать герцогу руку и поздравлять с законным браком, а графиня окинула Анну с ног до головы — и совсем не тем масленым взглядом, который адресовался герцогу.

Наконец, словно решив расставить точки над «i», графиня сказала:

— Я была очень удивлена, услышав о женитьбе герцога. Мы были с ним очень близкими друзьями — настолько близкими, что он мог бы и сообщить мне о своих намерениях.

Анна с любопытством разглядывала графиню и думала, что, пожалуй, понимает, почему этой женщиной восхищался герцог.

Графиня де Порталь в самом деле была очень хороша, однако Анна интуитивно чувствовала, что под этой маской кроется женщина недобрая.

— Вы должны посетить меня, — продолжала графиня, — и не удивляйтесь тому, что нам с вашим мужем нужно будет о многом переговорить. Как я уже сказала, мы были с ним очень, очень близкими друзьями.

В голосе графини звучала едкая нотка, не ускользнувшая от внимания Анны.

Затем она поняла, что де Порталь ревнует герцога.

И неожиданно Анна почувствовала, что на то у графини есть веская причина.

— Вы были любовницей моего мужа, мадам? — спросила Анна.

Графиня остолбенела, затем гневно воскликнула:

— Как вы смеете говорить мне такое! Меня еще ни разу в жизни так не оскорбляли!

Она сказала это так громко, что герцог и двое мужчин, с которыми он разговаривал, дружно повернули головы, желая узнать, что произошло.