Эрин Маккэн - Любовь и другие иностранные слова

Он кивает и – ах! – снова улыбается.

Я рассказываю что-то про свою специальность, хотя едва помню, на кого учусь, а потом:

– И я тоже большая поклонница группы Styx. Но только тех лет, когда там пел Деннис ДеЯнг. И мне не стыдно в этом признаться. Кому угодно расскажу.

– Она это может, – подтверждает Стью.

– Школа? – удивленно переспрашивает Итан.

Он же новенький. Я совсем забыла. Почему из всего списка «Смотри, Сколько У Нас Общего» его привлекает как раз этот неподходящий пункт?

– Они со Стью местные гении, – говорит парень, которого я помню с прошлого семестра, футболист. – Им обоим лет по двенадцать.

– Ага, – сухо отвечаю я. – Мы просто высокие для своего возраста.

Почти весь класс хихикает, включая самого Итана, а потом он задает самый неловкий вопрос в мире:

Сколько именно у тебя на заду прыщей?

Ну, то есть:

– Простите, что спрашиваю, но сколько вам лет?

– В октябре будет шестнадцать, – говорю я, притворяясь, что сказала: «Мне почти тридцать, и у меня есть дом, работа и бывший муж».

– Пятнадцать? И вы уже на втором курсе? Ого.

– Жуть какая, правда? – поддразнивает нас Мистер Футболист.

– То есть вот на кого равняется группа? – спрашивает Итан, и в ответ слышится стон «даааа», это у нас так шутят. Стью это веселит, но я чувствую, как щеки мои розовеют. В смысле, чувствую жар. И он не утихает, а даже наоборот, когда Мистер Футболист добавляет:

– Но вообще они ничего, крутые.

Правда?

Мы ничего?

И в каком смысле он сказал «крутые»? На каком языке: «Боже мой», «Боже мой 2.0»? Язык футболистов? Язык Стефана? Нет, не он. Или он? Мысли у меня путаются.

– Раз уж мы тут откровенничаем, – говорит Итан, – я в школе был таким же. Закончил в шестнадцать, поэтому, – он смотрит на нас со Стью, – я хорошо вас понимаю.

– То есть вы нам сейчас рассказываете, что в своем классе были умником, – продолжает Мистер Футболист.

– Ага, – отвечает Итан. – Но! – Он предупреждающе поднимает палец. – Я никогда не ходил с портфелем.

– Круто, – говорит Мистер Футболист.

Итан кивает Стью, чтобы тот начал рассказывать о себе, а потом еще кому-то, пока мы все не представляемся. Я не слышу ни слова. Я слишком занята размышлениями о том, что только что узнала про Итана. Но главным образом – о своей первоначальной реакции на него. И о том, что я уже могу сказать ему то, чего так и не дождался Стефан: что да, мне кажется, я могу однажды в тебя влюбиться, в будущем. Вполне возможно. Очень даже возможно.

Мне хочется остаться после занятий, поболтать еще с Итаном, может, вместе выйти из аудитории, но сегодня этому не суждено случиться. Саманте не терпится продолжить разговор о Чикаго. Мы со Стью собираем вещи и идем к Фэйр-Граундс.

По пути я пишу Кейт.

Я – Кейт, 9:54

Что бы ты сказала, если бы я сообщила тебе, что только что испытала что-то невероятное к парню, которого только что встретила. Не знаю, что это такое, но, похоже, все серьезно, но есть…

– Что пишешь? Роман? – спрашивает Стью. Я игнорирую его и продолжаю печатать.

Я – Кейт, продолжение, 9:55

– некоторые временные сложности?

Кейт – мне, 9:56

Джози! Что случилось?!?!

Я – Кейт, 9:56

Понятия не имею. Нечто подлинное.

Кейт – мне, 9:57

Расскажи мне все!!!!

Я – Кейт, 9:58

Только честно: ты веришь в любовь с первого взгляда? или хотя бы в то, что это может стать любовью?

Кейт – мне, 9:59

Джози!! Да, да, да, да! Скорей бы поговорить! XOXO

Я выключаю телефон и всю дорогу к Фэйр-Граундс широко улыбаюсь. Возможно, Кейт и права. Может, это и будет мой лучший год.

Есть только одна сложность: я не верю в любовь с первого взгляда. Но, может, я ошибаюсь.

Я – маме из школы Бексли, 12:57

По французскому у меня миссис Беквит. Она идиотка.

Мама – мне, 12:58

Смирись.

В этом году в школе у меня всего два предмета, да и те днем: Французский для продолжающих и Экономика государства.

Весь шестой урок французского я не замечаю миссис Беквит. Меня всецело занимает одна мысль: должен быть способ узнать, что это такое. Это – то, что случилось со мной сегодня утром в Кэпе. Со мной и Итаном.

На Экономике государства я отвлекаюсь от своих размышлений: от Кэсси Райерсон (она сидит передо мной) пахнет блинчиками. Это ничуть не лучше, чем маринованные огурцы: тоже ведь еда. И если вы не едите прямо сейчас и не находитесь на кухне, от вас не должно пахнуть пищей. Можно почистить зубы щеткой или нитью, прополоскать рот, проветриться – что угодно. Запахи еды хороши там, где люди едят. Не в классе. Да и в конце концов, кто же благоухает блинчиками в два часа дня? Блины едят на завтрак.

И вот я не могу сосредоточиться на своих чувствах к Итану, пока не подхожу в три часа к своему шкафчику. Но и тут мои размышления прерывают: я внезапно слышу пронзительные крики Джен, неожиданно радостные возгласы Эмми и шумный восторг четырех других участниц нашей волейбольной команды, которые, как говорит нам каждый год тренер, должны быть лучшими подружками.

Они ждали весь день, все лето, все школьные годы, чтобы наконец отметить начало выпускного года. И я праздную вместе с ними, на их языке. Подражаю их обычаям: обнимаюсь, широко улыбаюсь, изображаю, что от восторга мне нечем дышать. Но не верещу. Есть некоторые иностранные слова и выражения, которые я не в состоянии воспроизвести, и визг – как раз из таких. Еще одно – восклицание «вуху!». Из моих уст эти слова никогда не прозвучат естественно, поэтому я и не пытаюсь.

– Поверить не могу! Мы выпускники. До чего клево! – Джен обнимает меня уже второй раз, и я говорю:

– Да, точно. Этот год будет лучшим из всех.

– Ага. Ой, слушай, – Джен достает из рюкзака камеру, – мне так нравится этот фотоаппарат. Только недавно его купила. Подожди. Вот, – она хватает за руку первого попавшегося человека, – сфоткай нас, а?

Я улыбаюсь фотографу. Но выдавить из себя заготовленное приветствие так и не получается. Слабым голосом я говорю: «Привет, Стефан».

Он щелкает фотоаппаратом, кивает мне и уходит. Джен и остальные девчонки принимаются охать и говорить что-то вроде «О, Джози!» и «Все еще наладится, Джози». Эмми подходит поближе и злорадно шепчет: «Вот видишь! Любовь и ненависть – практически одно и то же».

Сегодня вечером я накрываю стол на пятерых. Значит, придет Джофф. Он объявляется через пять минут после Кейт, которая, входя, говорит с ним по телефону. А потом и он сочится через дверной проем, проскальзывает к Кейт, пытается высосать из нее кровь, но мы-то бдим, поэтому он всего лишь быстро целует ее в знак приветствия.

Он пристрастился целовать маму в щеку и изредка пытается проделать то же и со мной, но всякий раз его попытки оборачиваются неловким замешательством. Поэтому обычно он меня клюет. И изредка подмигивает.