Дарья Лаврова - Москва, я люблю его!

– Почему ты не сделаешь так?

Катя пожала плечами и попросила сигарету.

Я сфотографировала ее.

В платье, с распущенными волосами, с сигаретой в руке.

Карта памяти была переполнена.

Игорь не звонил и не писал сообщений. Мне казалось, из меня резко вынули душу. Вынули вместе с сердцем и натерли на мелкой терке, а потом поставили жарить на подсолнечном масле в старой чугунной сковородке – «Игорь, где у тебя сковородка?» – и забыли, не вспомнили даже тогда, когда начало подгорать.

Мне два раза снилось это – молодая девушка, моя ровесница, держит в руках дымящуюся старую сковородку.

Любимая девочка двадцатилетнего Игоря, из старого фотоальбома, спрятанного в нижнем ящике шкафа под сборниками соул-музыки.

Я не видела ее лица, но знала – это Мари.

Кто бы она ни была.

Я готовилась к экзаменам, писала рефераты, распечатывала обложки, учила темы для зачета по английскому. Десять тем, по пять книжных страниц каждая. Сидела на разобранном диване среди кучи распечаток, мятых листов, словарей и учебников. К вечеру мне начинало казаться, что я уже люблю все это.

Люблю английский язык, люблю эти тексты по страноведению, люблю черно-белые копии лекций, записанных неудобным чужим почерком, люблю свои глупые ошибки, неправильные глаголы и пассивные залоги. Любить английский было проще и спокойнее, чем думать о Солодове, вспоминать наши прогулки, его квартиру, семью шоколадных зайцев, моих ровесников, в шкафу за стеклом среди пыльного хрусталя.

Я выучила девять тем. Выучила так хорошо, что могла пересказать с любого места, с любого слова и предложения. На последнюю, десятую, тему меня не хватило.

Я смотрела на текст учебника и перелистывала страницы: пять листов вперед, пять листов назад, пять вперед, пять назад, и так до бесконечности. Захлопнула учебник, отложила в сторону и легла на диван, уткнувшись лицом в потертую шершавую обивку.

В то утро меня сильно знобило. Горячий душ не помог согреться. Я тепло оделась и вышла на улицу. Даже шапку натянула и шарф повязала поверх куртки – май был холодным и дождливым. Температура не поднималась выше десяти, руки оставались ледяными и почему-то липкими. Прятала их в карманы.

Не знаю, что привело меня к аптеке и заставило открыть дверь, но знала, зачем купила три упаковки тестов на беременность. Я никогда не следила за своим циклом, ни в школе, ни после; не знала, были задержки или нет, но последние два месяца я всегда делала тесты. Сидела ночью в туалете, смотрела на одну красную полоску и умоляла вторую появиться, но она не появилась. Ни в первый, ни во второй раз. Я хотела ребенка от Солодова.

Теперь сидела на коленях, вытирала слезы дрожащими руками. Ледяные, липкие, противно прикасаться к лицу. Хотела ли я, чтобы появилась эта дурацкая вторая полоска, или не хотела? Не могла понять и услышать себя. Полоска появилась почти сразу. Красная и четкая, такую ни с чем не спутаешь и не примешь за игру воображения.

Игорь рассказывал, что никогда не предохранялся. По молодости пробовал, но ему не понравилось. Я приняла это. Поверила, что рядом с Солодовым не может случиться ничего плохого. Возможная беременность девушек Игоря не пугала, он всегда был предельно осторожным, и в этом смысле ему везло.

Когда я набрала номер Солодова, на часах еще не было двенадцати. Механический голос отвечал, что абонент временно не доступен. Я написала ему по электронной почте, но письмо тут же пришло обратно, не доставлено.

Игорь просто заблокировал меня. Просто удалил. Из контактов, из своей жизни.

За какую-то неделю все, чем я жила несколько месяцев, вывернулось наизнанку. Само вывернулось – без помощи Оксаны.

Я зашла на кухню и включила чайник. Свет не зажигала. Глядя в окна пятиэтажного дома напротив, на детскую площадку внизу, я думала, что делать дальше. Мне казалось, что пустота в моей голове вышла за пределы кухни и квартиры, заполнила этаж, потом весь дом, а за ним и весь город…

Оставался последний экзамен. Я стояла у деканата и смотрела расписание экзаменов. Искала фамилию Солодова, смотрела номера кабинетов – хотела знать, где и когда его можно будет поймать. Его экзамены прошли еще две недели назад.

– Не знаю, кто будет вести страноведение в следующем году, не знаю… – Из деканата вышел мужчина с густыми бровями, посмотрел на меня и стал рядом. Надел очки и уставился в расписание. – Вот, Солодов… Кого мне ставить по страноведению?

– А что случилось? – тихо спросила я.

– А вы что, еще не знаете? – удивился доцент. – Весь институт знает, уволился он. Давно уже собирался…

Медленно, еле переставляя ноги, я пошла к аудитории, где через десять минут должен был начаться последний экзамен. Светлый коридор, деревянная отделка, синие стенды с большими фотографиями, люди, идущие навстречу, – все расплывалось перед глазами, а потом снова становилось резким. Таким резким, что начинали болеть глаза. Что-то в моей голове то и дело меняло резкость… Болели глаза и горло.

У входа в аудиторию меня догнала одногруппница Настя и, отведя за руку в сторону, спросила на ухо:

– Ты готовилась к экзамену?

– Что? – Я переводила взгляд с глаз на губы Насти, а потом обратно. За последние десять минут я утратила ощущение реальности.

– Ты такая бледная… Нормально себя чувствуешь?

Я очнулась в деканате, полулежащей в кресле. С правой стороны, держась за кожаную ручку, сидела Настя, а слева, держа в руке кусок ваты, стоял высокий парень. Я узнала его профиль, который хотелось обвести маркером и запомнить.

– Как ты? – спросила Настя.

– Ужасно…

– Все еще бледная…Ты не переживай, у тебя по этому экзамену «автоматом» вышло «хорошо». Отдашь мне зачетку, я проставлю и сдам в деканат.

– Далеко живешь? – спросил Миша.

– В Подмосковье, больше часа ехать.

– Давай, ты позвонишь кому-нибудь, чтобы за тобой приехали? Я бы сам тебя отвез, но после экзамена… Одну тебя нельзя отпускать.

Я достала мобильник, открыла телефонный справочник. Меньше сотни номеров. Кому позвонить? Игорь, Катя…

– Маш, ну что там? Хочешь, я сам за тебя поговорю?

– Да, – ответила я, выбирая номер Оксаны. – Вот этот номер. Ее Оксаной зовут…

Миша отошел в сторону и быстро объяснил Оксане ситуацию. Кратко, понятно и по делу, сказал, как доехать и дойти.

– Кажется, я разбудил ее… – улыбнулся он. – Она приедет минут через сорок, обещала такси взять.

Я убрала телефон. Миша пошел искать электрический чайник, чтобы согреть воды и заварить чай. То и дело в деканат заглядывали преподаватели и одногруппники, спрашивали, как я себя чувствую, замечали бледность и нездоровую худобу, что появилась в последний месяц.