Нора Робертс - Приданое Эсмеральды

– Что он здесь делает? – спросила она. – неужели думает, что ты прямо сейчас подойдешь к нему и во всем признаешься?

– Нет, просто хочет напомнить, что мне от него никуда не деться. – Эли сел за руль и завел двигатель. – Оказывает психологическое давление. Прошлой зимой дело дошло до того, что я почти не выходил из дома, потому что знал – стоит мне отправиться в парикмахерскую, как он тут же сядет с соседнее кресло.

– Но это настоящий харассмент, если говорить юридическим языком.

– Фактически так оно и есть, мы могли бы подать иск, но тогда он получил выговор от начальства, а я, честно говоря, слишком измучен происходящим. По суду я все равно ничего не добился бы. Было проще всего не обращать на это внимания.

– Получилось, что ты посадил себя под домашний арест.

Сам Эли никогда не расценивал это как добровольный домашний арест. Но в чем-то она права. Следует признать, что его переезд в Виски Бич – своего рода ссылка, опять-таки добровольная. Но теперь-то ей точно пришел конец.

– Мне не нужно было никуда ходить, – тем не менее возразил он. – Друзья отвернулись от меня, исчезли из моей жизни. Моя юридическая фирма не стала удерживать меня.

– А как же тогда линия поведения «невиновен, пока вина не установлена»?

– Это юридическая формулировка, но она не считается весомой для важных клиентов, репутации фирмы и оплачиваемых часов работы.

– И все-таки им следовало поддержать тебя, Эли, хотя бы из принципа, объективности ради.

– Им было чем заняться. У них кроме меня имелись другие партнеры, сотрудники и клиенты. Сначала они назвали это отпуском, но по сути, меня уволили, и мы все понимали это. В любом случае я получил свободное время и мотив заняться писательским трудом.

– Только не пытайся представить их позицию как благодеяние. Ничего доброго они тебе не сделали, – недовольным тоном заявила Эйбра. – Ты сам оказал себе благодеяние. Ты поступил так, как тебе казалось правильнее. Повел себя по-настоящему позитивно.

– Я ухватился за возможность заняться писательством и выбрал соответствующий образ жизни. Вот это действительно позитивно. После того, как меня не арестовали, а я, поверь мне, опасался этого и ждал каждый день, я получил шанс приехать в Виски Бич и поселиться в нашем доме.

Это было своего рода очищением, подумала Эйбра. Но оно же породило страшную усталость и напряженность, а так же – как ей казалось – некую покорность судьбе.

– И что теперь? – спросила она.

– Теперь одной линии жизни недостаточно. Я уже не могу просто так жить, ожидая падения. Буду бороться. Попытаюсь найти ответы на вопросы. Когда я получу их, то запихну Вулфу в глотку.

– Я люблю тебя.

Эли с улыбкой посмотрел на нее, однако улыбка сменилась выражением осторожного удивления, когда он заглянул ей в глаза.

– Эйбра…

– Да, да. Ты лучше смотри за дорогой.

Повинуясь ее жесту, он нажал на тормоза, чтобы не врезаться в ехавшую впереди машину.

– Ужасное время, – продолжила она. – Неромантичное, неудобное, но я верю в человеческие чувства. Особенно в позитивные, добрые. Любовь – самое лучшее из них, самое светлое. Мне оно очень нравится, но в какой-то момент я была уверена, что больше никого не полюблю. У нас у каждого, Эли, было много плохого в прошлом. Это плохое тянет нас на дно, и ему трудно сопротивляться. Но в то же время оно помогло нам лучше узнать себя. Самое скверное состоит в том, что трудное прошлое мешает нам доверять людям, мешает обрести былую целеустремленность и смелость совершать рискованные поступки. – Удивительно, подумала Эйбра, но стоило мне произнести эти слова вслух, как я почувствовала себя сильнее и свободнее. – Я не жду от тебя рискованных дел, но ты должен чувствовать себя счастливым от того, что умная, интересная, знающая жизнь женщина любит тебя.

Эли слушал ее, продолжая маневрировать в потоке транспорта, пытаясь выехать на 95-ю автостраду.

– Я чувствую себя счастливым, – признался он и тут же испугался собственных слов.

– Тогда этого достаточно. Слушай, надо найти музыку получше, – попросила она и стала перебирать музыкальные каналы автомобильного спутникового радио.

«Значит, вот как? – подумал Эли. – Я люблю тебя, и тут же «давай найдем другую музыку»? Как же, черт побери, нужно вести себя с такой женщиной? К ней труднее привыкнуть, чем к непредсказуемому уличному движению в Бостоне. Она еще более непредсказуемая».

Эли попытался думать о чем-то другом, однако мысли упрямо возвращались к Эйбре. Ему придется как-то ответить на ее слова. Им все равно никуда не деться… от этого дела. Как же можно мыслить здраво и логично, трезво рассуждать о любви и обо всем, что с ней связано, когда ему нужно решить так много всего и справиться с таким множеством проблем?

– Нам нужен план, – неожиданно произнесла Эйбра, и ему снова стало не по себе. – Боже, ну и лицо у тебя, – рассмеялась она. – Типичный образец плохо скрываемого мужского ужаса. Я не имею в виду план типа «Эйбра любит Эли», успокойся. Речь идет о плане «Почему Джастин Зюскинд тайком проникает на третий этаж Блафф-Хауса». Нужно систематично, один за другим, перебрать все предметы, которые находятся на третьем этаже.

– Я уже занимаюсь этим по паре часов каждый день, но до сих пор так ничего и не нашел. Ты видела, сколько там вещей?

– Видела. Вот поэтому я и употребила слово «систематично». Мы придерживаемся той версии, что этот тип ищет сокровища. Мы подкрепляем ее вполне разумными предположениями, что у него есть информация, верная или неверная, заставившая его копать землю в подвале. Давай порассуждаем логически. Теперь он ищет какую-то новую информацию, новую подсказку, которая подтвердит – по его мнению – местонахождение клада.

Эли мысленно представил себе множество незримых или незамеченных точек на чертеже дома, но эти точки плохо увязывались с тем, что они успели узнать.

– Возможно, он нашел то место, которое искал.

– Может, и нашел, но ведь после этого он снова забрался в дом. Он по-прежнему считает, что разгадка находится внутри Блафф-Хауса.

– Но вещи не были перевернуты, – сказала Эли после недолгих раздумий. – Я не знаю, в каком порядке вещи лежали в чемоданах, сундуках и ящиках шкафов, так что не будем исключать, что до прихода полиции он мог покопаться в них. Если он это сделал, то наверняка проявил осторожность. Затем в них порылись полицейские, так что ни о каком порядке говорить не стоит.

– Но откуда он мог знать, что в доме никого не будет? Он явно не хотел, чтобы кто-то знал о том, что у него есть доступ к дому. Мы ничего не узнали бы о нем, не пройдись мы тогда по темному подвалу.

– Мы прошлись по темному подвалу потому, что он тогда отключил свет. Это и было свидетельством взлома.