Саманта Янг - Город моей любви

— Слушай, я отлично знаю таких, как ты. Я вырос, видя, как роскошные телочки прямо-таки парадом проходили через жизнь моего дяди. Они хватали что могли, а потом крутили шашни за его спиной. Он этого не заслуживал, и Малкольм тоже не заслужил такую пустоголовую Хочу-Быть-Женой-Футболиста, которая считает допустимым набирать эсэмэски во время разговора, когда ее парень стоит на другом конце комнаты, планировать встретиться завтра с другим мужчиной и не понимает, что все это является полным моральным и эмоциональным банкротством.

Внутри у меня все сжалось от такого неожиданного и неоправданного афронта, и я изо всех сил постаралась проигнорировать это ощущение. По какой-то неведомой причине его слова задели меня. Однако, вместо того чтобы пробудить стыд, о котором знала только я, его оскорбления зажгли во мне ярость. Обычно я проглатывала свое раздражение и злость на людей, но сейчас почему-то мой голос отказывался слушать мозг. Мне хотелось вбить эти слова обратно ему в глотку. Однако я не собиралась отвечать ему в «пустоголовой» манере, которой он ожидал.

Вместо этого я вопросительно свела брови:

— А что случилось с твоим дядей?

При виде потемневшего лица Кэма я приготовилась к новым оскорблениям.

— Женился на такой же, как ты. Она обобрала его до нитки. Теперь он развелся и в долгах по самые уши.

— То есть это должно объяснять, почему ты считаешь нормальным судить меня? Человека, которого ты даже не знаешь?

— Мне не нужно тебя знать, дорогуша. Ты ходячее клише.

Чувствуя, как закипает злость, я обуздала ее и повернула так, чтобы она изливалась постепенно и аккуратно. Я сделала шаг к нему и тихо, невесело рассмеялась.

Когда наши тела сблизились, я при всем старании не смогла не заметить разряд, проскочивший между нами. Мои соски неожиданно затвердели, и я порадовалась, что сложила руки на груди и Кэм этого не увидит. Он резко вздохнул от моей близости, его глаза вспыхнули, и во мне это отдалось давлением между ног.

Игнорируя это идиотское сексуальное притяжение между нами, я уставилась ему прямо в глаза и прорычала:

— Ну что ж, похоже, мы друг друга стоим. Я безмозглая, морально прогнившая, жадная до денег дешевка, а ты наглый, невесть что возомнивший о себе козел-всезнайка. — Изо всех сил стараясь скрыть колотящую меня дрожь — реакцию на выброс адреналина, вызванный тем, что в кои-то веки удалось постоять за себя, — я отступила на шаг, наслаждаясь вспышкой удивления в его глазах. — Видишь, я тоже умею судить о книге по обложке.

Не оставив ему шанса парировать, я, покачивая бедрами, чтобы не было видно, как меня трясет, направилась прочь по галерее, за перегородки, ища своего спутника. Бекка монополизировала Малкольма уж слишком надолго. Я, прижавшись к нему боком, погладила по спине и остановила руку в опасной близости от его аппетитного зада. Внимание Малкольма немедленно отключилось от Бекки, и он уставился в мои сияющие глаза.

Я многообещающе облизнула губы:

— Мне уже скучно, милый. Пойдем.

Не обратив внимания на Беккино раздраженное фырканье, Малкольм снова поздравил ее с отличной выставкой и увел меня, желая как можно быстрее получить обещанное моим взглядом.

Малкольм стонал мне в ухо, его бедра двигались между моими короткими отрывистыми толчками, и вот он кончил. Мышцы его спины расслабились под моими руками, и секунду он лежал на мне, переводя дух. Я ласково поцеловала его в шею, и он, чуть отстранившись, посмотрел на меня с явной нежностью. Было приятно это видеть.

— Ты не кончила, — тихо заметил он.

Да, у меня не получилось. Мой ум был слишком возбужден: мысли о прошедшем вечере, о Кэмероне и нашей стычке не желали выпускать меня из своих когтей.

— Кончила.

Губы Малкольма дрогнули.

— Милая, тебе не нужно притворяться со мной. — Он ласково поцеловал меня и отодвинулся, улыбаясь. — Я тебе помогу. — Он хотел скользнуть вниз по моему телу, но мои руки сжались на нем, останавливая его движение.

— Не нужно. — Я начала садиться, и Малкольм полностью вышел из меня и перекатился на бок. — У тебя был такой длинный день. Ты лучше поспи.

Большая ладонь Малкольма легла мне на голое бедро, не давая выбраться из кровати. Я повернулась и увидела в его глазах участие и заботу.

— Что-нибудь случилось? С тобой все в порядке?

Я решила утаить правду.

— Когда я звонила Коулу, мне показалось, что у мамы какие-то проблемы. Я просто беспокоюсь.

Теперь и Малкольм сел, его брови сошлись.

— Ты бы сказала.

Не желая огорчать его или портить наши отношения, я наклонилась и крепко поцеловала его в губы, а потом отодвинулась и посмотрела ему в глаза, чтобы он ощутил мою искренность:

— Я хотела сегодня побыть с тобой.

Это ему понравилось. Он улыбнулся и быстро поцеловал меня:

— Делай что нужно, милая.

Я кивнула и одарила его улыбкой, прежде чем поспешно привести себя в порядок и уйти. Я еще ни разу не оставалась с Малкольмом на всю ночь — уезжала после секса, полагая, что он этого хочет, и думала, его это радует. А поскольку он ни разу не попросил меня остаться, считала, что угадала правильно.

К тому времени, как я была готова ехать, Малкольм уже заснул. Я смотрела на его крепкое обнаженное тело, разметавшееся по кровати, и молилась, чтобы эти отношения у меня удались, затем вызвала такси и, когда они дважды позвонили мне на мобильный, сообщая, что приехали, тихо ушла, стараясь не обращать внимания на охватившее меня беспокойство.

Почти год назад я перевезла свою семью из большой квартиры на Лейт-уок в меньшую, далеко от главных улиц, на Лондон-роуд — точнее, даже на Нижнюю Лондон-роуд. Это вдвое удлинило мне дорогу до работы: почти каждый день приходилось ехать в город на автобусе, а не идти пешком. И все же это того стоило, по крайней мере, мы выиграли в арендной плате. Мама сняла нашу квартиру на Лейт-уок, когда мне было четырнадцать, но вскоре все заботы об оплате перешли на меня и сейчас оставались там же. Когда мы только въехали в новую квартиру, она пребывала в довольно жалком состоянии, однако мне удалось выжать из хозяина разрешение отремонтировать ее за мой счет. Хоть что-то я на свои скромные деньги могла сделать.

Меньше чем через десять минут после моего ухода от Малкольма водитель такси высадил меня у дома, и я вошла в подъезд, уже на цыпочках, чтобы не стучали каблуки. На узкой винтовой лестнице было так темно, что я даже не могла разглядеть сырую, покрытую граффити бетонную стену. Я уже давно к этому привыкла: наша прежняя была такой же. В лестничном пространстве слышно все, и поскольку я знала, как неприятно просыпаться из-за пьяных соседей, их громыхающих каблуков и алкогольного веселья, то старалась не производить никакого шума, поднимаясь к себе на четвертый этаж.