Диана Машкова - Ты, я и Гийом

– Да, – сказал он вполне уверенно, но покраснев до кончиков ушей.

– Ну вот, тепей ноймайно, – удовлетворенно кивнула Катенька и хитро улыбнулась, – а то втоая мама у меня давно уже есть, а тебя никак не быо.

– Ну, извини, – еще больше смутился Артем. – Я не нарочно.

– Да в куйсе я.

Интересно, от кого она подобным фразочкам научилась?

В середине сентября мы, получив визы, с явным сожалением и в то же время с чувством сказочного предвкушения новой жизни улетели в Лондон. Наверное, мне даже хотелось еще остаться – так хорошо и до умопомрачения счастливо мне не было еще никогда, но Артема ждала работа. Он и на эти-то две недели вырвался с трудом.

До свидания, Москва!

В Кембридже с Катей и Артемом мы живем уже больше шести лет – на мой взгляд, довольно серьезный временной отрезок для проверки чувств на прочность. Теперь, конечно, наши отношения уже вошли в надежную, вполне предсказуемую колею. А вот поначалу все было не так уж гладко: чужая страна, непривычный быт, сложности и даже ссоры. Нельзя сказать, что с Артемом невозможно договориться, но он всегда сложно шел на компромисс. Подстраиваться приходилось мне. Но к этому времени я уже стала взрослая и мудрая – не то что со Славой – и научилась по примеру губернатора Громова правильно расставлять приоритеты. Какой смысл убиваться из-за пустяков? Главное, несмотря ни на что, вопреки всем потерянным надеждам мы были вместе. А если совсем уж откровенно, спасало еще и то, что все наши неурядицы моментально забывались в постели. Так странно, но взаимное сексуальное влечение до сих пор не прошло. Даже теперь, особенно когда Катенька уезжает к моей маме на лето, мы закрываемся в доме и ставим такие эксперименты! И все еще претворяем в жизнь написанные в самом начале нашего романа эротические письма. Иногда мне даже кажется, что стоило бы составить из них пособие для поостывших супругов. Но это так, скорее шутка. Хотя, думаю, сам Аполлинер не пренебрег бы возможностью описать нашу вдохновенную сексуальную жизнь на радость потомкам.

А если бы жил он в наше сумасшедшие время с его многозначительными, заразившими все языки бизнес-словечками, то назвал бы свой монументальный труд примерно так: «Аутсорсинг Любви». То есть, господа, когда у самих сил выдумывать сексуальные приключения уже нет, вот – пожалуйста. Внешний источник всегда к вашим услугам: бери и пользуйся. Да, надо будет и вправду заняться приведением в порядок наших e-mail архивов. Может, когда выйду на пенсию, будет время дополнить, скомпоновать. Приятно, я так думаю, на склоне лет предаться хорошим воспоминаниям.

А если задуматься над всей нашей с Артемом историей, то и ее вполне логично окрестить аутсорсингом чувств: с самого начала наша любовь получала подпитку извне. Аполлинер познакомил нас, обнаружив тайное, сокровенное единство, поддерживал, не давая отчаяться, вдохновлял, вызывая неистовое возбуждение, и всегда оставался незримым третьим. Кто знает, если бы не он, куда бы завела нас судьба! Она коварная дама. Ладно, все это лирика, пора вернуться к прозе нашей кембриджской жизни.

Первые полгода жизни в Кембридже оказались особенно тяжелыми: я никак не могла приноровиться к местным ценам и к новому быту, у меня не было работы, Катя совсем не знала английский – ее нельзя было никуда отдать. Но постепенно мы привыкали к жизни за границей – я научилась экономить, Артем перестал на меня ворчать, Катенька учила язык. Я старательно занималась с ней каждую свободную минуту, а Артем подыскивал семейные пары с детьми Катиного возраста нам в приятели, чтобы дочке, да и мне тоже, было с кем дружить. И практиковаться в общении с native speakers [11] Native speakers – носители языка (англ.) заодно. Удивительно, но факт: через шесть месяцев жизни в Англии мы с Катей уже разговаривали на английском так, будто он стал вторым родным. Даже произношение было превосходным.

Без работы я просидела до самого Нового года, а потом все волею счастливого случая переменилось. Самое интересное, сказались усилия, предпринятые мною еще в Москве. Я решила, что, раз уж все равно приехала в Кембридж, нужно поучаствовать в конференции, на которую меня приглашали. И именно во время этой конференции, на которую я хотела, но не могла приехать самостоятельно из России из-за денежных затруднений, мне неожиданно и крупно повезло: я познакомилась с профессором Faculty of Classics [12] Faculty of Classics – факультет классической литературы (англ.) Кембриджского университета. Импозантная дама прослушала мой доклад, прониклась его литературной страстью и предложила присоединиться в качестве PostDoc’а к группе исследователей-литературоведов на ее факультете. Сработала-таки моя маниакальная вера в силу науки! Пусть и через долгое время. Радости моей не было границ!

Катерину, получив работу, я определила в местный детский сад, а сама с новым энтузиазмом погрузилась в исследования литературных коммуникаций XIX века. Три года активного труда над общим проектом позволили мне претендовать на позицию лектора – благо университету вдруг потребовался факультативный курс лекций по творчеству Гийома Аполлинера. А кто, как не я?! Мечта моя сбылась: я занималась любимым делом, учила студентов, копалась в бесчисленных текстах, и при этом мне платили хорошую зарплату. Я и до сих пор продолжаю усердно работать над прозой Костровицкого – почти готова докторская диссертация – в благодарность за все произошедшие в моей жизни перемены. В университете дела идут неплохо: все указывает на то, что вскоре я преодолею очередную иерархическую ступень под названием «старший лектор». Вот я и нашла себя в жизни, сделала свою карьеру. Оказывается, все это было совсем близко. Каждый новый лекционный курс, созданный мною, я могу теперь с гордостью сравнить с той шапкой Мономаха Карима, которая в свое время вызвала у меня бурный приступ вселенской зависти. Выяснилось, что и я способна творить шедевры, что и мне уготовано признание, и мои студенты ценят по заслугам мой труд! Мне и раньше-то не хватало, как я поняла теперь, самой малости – уверенности в себе, осознания нужности своего труда. Но кто мог подумать тогда, в России, что я добьюсь успеха и благополучия именно на поприще науки? Кто мог знать об этом семь-восемь лет назад, когда я была нищей и никому не нужной аспиранткой?! Даже добрые друзья, вроде того же Карима, посмеивались над моим глупым упрямством и слепой верой на тему своих «предназначений». Зато теперь у них есть повод мною гордиться – это я знаю точно.

Кстати, Карим в Москве процветает. И сдержал-таки слово: стал первым ювелиром России. Теперь принимает заказы от самых-самых важных лиц, а заодно и от тех, кому ничего не стоит выбросить несколько десятков тысяч долларов за безделушку. Цены он, в отличие от разных там Bulgari и Tiffany, не имеет привычки задирать до небес: только если попадается особо настырный олигарх, который считает, что за «тридцать штук ниче приличного уже не купишь». Карим соглашается: «Хорошо, тогда пусть будет сто». А я смеюсь над этими его байками, которые он рассказывает мне иногда по телефону, и радуюсь, что все это происходит вдали от меня. Не со мной.