Данеэла Стил - По велению сердца

Роберт пообещал сообщать ей новости о продаже дома. И через неделю пришел факс. Особняк был продан, Хоуп больше не была хозяйкой Блэкстон-хауса. Для нее это было невероятное облегчение. Последняя ниточка, связывавшая ее с Ирландией и с Финном О’Нилом, была оборвана. Она наконец свободна.

В ашраме Хоуп пробыла до конца июня. Приближался сезон дождей, и она наслаждалась последними денечками. На этот раз она путешествовала с другими гостями ашрама и открыла для себя несколько новых живописных мест. И еще она совершила водное путешествие по Гангу. Много раз совершала омовение в священных водах, дабы очистить тело и душу, и сделала множество новых выразительных фотографий и в ашраме, и на реке. И повсюду преобладали оранжевые и малиновые тона. Вот уже несколько месяцев Хоуп ходила в сари. Они были ей очень к лицу, и со своими смоляными волосами она превратилась в совершенную индианку. Здесь был ее дом. Хоуп начала грустить задолго до отъезда, а в самый последний день несколько часов провела со своим любимым свамиджи. Она словно хотела набраться от него знания и доброты впрок и увезти с собой.

– Ты еще вернешься, Хоуп, — заметил учитель. Ей и самой хотелось на это надеяться. За последние полгода она здесь полностью излечилась. Время пролетело незаметно.

Утром в день отъезда Хоуп поднялась задолго до рассвета и провела это время в молитве и медитации. Она знала, что оставляет здесь частицу своей души, но взамен приобрела много нового, открыла себя с такой стороны, о которой раньше и не подозревала. Ее учитель с самого начала был прав. Ее раны зажили, причем быстрее, чем она думала. Она снова стала собой, но сделалась сильнее и лучше, мудрее и смиреннее. Здесь она словно очистилась. Хоуп не представляла себе, как вернется в Нью-Йорк. Два месяца она собиралась провести на Кейп-Коде, прежде чем в сентябре приступить к работе.

Она выехала из ашрама рано утром, когда Ришикеш еще спал. Хоуп жадно впитывала каждое мгновение, каждый возникавший на ее пути образ. На плече у нее висел аппарат, но сейчас она не фотографировала. Она просто любовалась проплывающими мимо пейзажами. Вещей с собой у нее почти не было, только уже ношенные сари и одно новое, красное, которое она купила домой для торжественных случаев. Оно было во сто раз красивее всех ее платьев. Когда ирландский дом был продан и Роберт забрал ее вещи, он переслал ей ее фотокамеру. Все остальное она попросила переправить в Нью-Йорк. В ашраме же без вещей она чувствовала себя свободнее, ничто не тянуло ее к земле.

В самолет она садилась с чувством свободы и легкости. Рейс был с посадкой в Лондоне, и Хоуп купила в аэропорту какие то безделушки. Эта поездка была посвящена не шопингу, а поиску себя, и это ей удалось. Она возвращалась домой и знала, что впервые за долгое время обрела себя — может быть, впервые в жизни.

Хоуп прилетела в Бостон, к Нью-Йорку она еще не была готова. Как нетрудно догадаться, возвращение в западный мир явилось для нее потрясением. Люди здесь казались какими то угрюмыми. Сари, ярких одежд и красивых женщин и днем с огнем не сыщешь. Малиновые и оранжевые цвета не украшают улицы и дома. Все ходят в джинсах и футболках, женщины все с короткими стрижками. Ей даже захотелось надеть поскорее свое сари. И, беря напрокат машину, Хоуп отчаянно пожалела, что она не в Дели.

Она ехала на мыс в глубоком раздумье, а добравшись до места и оглядевшись в доме, припомнила, как ездила сюда с Финном, но потом распахнула ставни и прогнала прочь все мысли о нем.

Днем она сходила на рынок, купила еду и цветы. Цветы расставила по всему дому. Потом долго гуляла по берегу в полном согласии с собой. Финн пугал ее тем, что, если не добьется от нее всего, чего хочет, он ее бросит и она до конца дней останется одна. Она же, наоборот, с открытой душой встретила свое уединение и сейчас искренне им наслаждалась. На прогулку Хоуп брала с собой камеру и ни минуты не испытывала ни скуки, не уныния — только радость, покой и умиротворение.

Она повидалась со старыми друзьями и побывала на пикнике по случаю Дня независимости. Она продолжала каждое утро медитировать и заниматься йогой. В середине июля ей позвонил Роберт Бартлетт, и Хоуп ему несказанно обрадовалась. Она уже три недели находилась на море, и первый шок от новой встречи с Америкой у нее уже прошел. По вечерам она нередко надевала сари. Это помогало ей вспомнить ашрам, и стоило ей одеться по-индийски, как на нее тут же снисходило умиротворение. И каждое утро она шла на пляж и занималась йогой.

– Ну, как вам на родине? — спросил Роберт.

– Чудно’ как-то, — призналась Хоуп, и оба рассмеялись.

– Мне тоже, — согласился он. — То и дело удивляюсь, почему люди здесь не носят ирландских башмаков.

– Со мной то же самое, — улыбнулась Хоуп. — Все высматриваю женщин в сари и монахов. — Ей нравилось с ним говорить. Он больше не вызывал у нее тяжелых воспоминаний. Теперь это был просто добрый друг, и Хоуп пригласила его с дочерьми навестить ее в ближайший уик-энд. Они собирались прийти под парусом со своего острова, и Хоуп подсказала, где удобнее встать на якорь. Она заберет их в гавани и привезет к себе на обед.

В день, когда семейство Бартлетт пришло на парусной яхте с Мартас-Вайнъярда, стояла ясная, солнечная погода. Хоуп с улыбкой смотрела, как девушки босиком сходят на причал. Обе несли босоножки в руках, Роберт же опекал их не хуже наседки, чем очень насмешил Хоуп. Все напоминал про крем от солнца да про шляпы, а потом велел обуться.

– Пап! — возмутилась старшая, и тогда он представил их Хоуп. Аманда и Брендан. Очень красивые девочки, обе — вылитые отец.

От дома гости пришли в восторг. Здесь все дышало покоем и душевным теплом. Вечером все четверо отправились гулять по берегу. Девушки убежали вперед, а Хоуп с Робертом шли следом.

– Славные у вас девочки, — сказала Хоуп.

– Они у меня молодцы, — откликнулся гордый отец. Зная, что Хоуп потеряла дочь примерно такого же возраста, он боялся, ей будет не слишком приятно их общество, но Хоуп сказала, что, напротив, оно навеяло ей счастливые воспоминания. Роберт заметил, что она производит впечатление совсем другого человека и нисколько не похожа на ту запуганную жертву, которую он семь месяцев назад выручал из сарая на окраине Блессингтона. Тогда Роберт показался ей настоящим спасителем. И он был так добр, так гостеприимен, пригласил в свой дом.

– Вы быстро пришли в себя, мне на это понадобилось куда больше времени, — похвалил он, восхищенный тем, как Хоуп перенесла все пережитое.

– Это все Индия, — откликнулась она. Перед ним была свободная женщина. Наконец они повернули назад и побрели к дому. Роберту пришла в голову идея: