Тереза Крейн - Райский уголок. По велению сердца

— Если мы не можем выиграть честно, — позевывая, заявил Тоби Смит, — нужно переманить их лучшего игрока.

Совершенно обнаженный, он стоял у высокого окна спальни. В лучах утреннего солнца его широкие плечи отливали бронзой, а взъерошенная шевелюра, казалось, была соткана из золотых нитей. Потянувшись всем своим стройным телом, он обернулся; глаза его были слегка прищурены, на губах играла легкая усмешка.

— Правда, хорошая идея?

Леди Фиона Пейджет сонно шевельнулась в постели.

— Ни на что не похоже. — Голос ее звучал расслабленно. — Все-таки это всего лишь партия в крикет, а не битва при Ватерлоо.

— Ты что, не хочешь, чтобы команда твоего мужа выиграла? — состроив укоризненную гримасу, спросил Тоби.

Губы Фионы дрогнули в слабой улыбке.

— Не думаю, что Джеймс одобрит такой путь к победе…

Выражение лица молодого человека чуть заметно изменилось.

— Я-то думал, он готов на что угодно ради пиджака с ленточками, — недоуменно пожал плечами Тоби, но в голубых глазах его светилась насмешка. — А как же быть с самолюбивой надеждой обрести наконец в этом сезоне славу?

Тон его голоса насторожил Фиону. Стряхнув с себя остатки сна, она, поджав губы, бросила на Тоби сердитый взгляд.

— На войне я познакомился с одним капитаном, который говорил об игре с тем же чувством, с каким священник цитирует Библию, — примирительно сказал Тоби. — Во время соревнований он, словно школьник, орал во все горло: «Жми, жми, давай!» Какой вздор, не правда ли?

«Что это вдруг на него нашло?» — подумала Фиона, с удивлением глядя на Тоби. Сама она, пойдя на фронт санитаркой, тоже побывала в тех мерзких окопах и своими глазами видела, как кровь ее товарищей лилась на землю Франции. Тоби, подобно многим, уцелевшим в мясорубке великой войны, сам очень редко вспоминал о ней, а уж принудить его к этому не удавалось никому. «Война за прекращение всех войн» закончилась почти десять лет назад, но шрамы от нанесенных ею ран остались, хотя были уже не столь заметны.

— Кто, ты говоришь, кричал: «Жми, давай»? — широко раскрыв глаза цвета незабудки спросила она с деланной наивностью. — Какой школьник?

— Капитан, глупышка! — Тоби пожал плечами и снова заговорил о ее муже:

— Дело в том, что он точно такой же, как и все прочие выпускники Итона, которые гордятся своей голубой кровью и своими традициями. Взять хотя бы этого сэра Генри Ньюболта — черт бы его побрал…

Повернувшись к окну, он устремил взгляд на открывающийся за ним пейзаж: пышная зелень парка, поле, за ним одиноко возвышающаяся колокольня церкви, а в отдалении — скопление черепичных и соломенных крыш; деревушка называлась Брекон Парва. И над всем этим широко раскинулось бледно-голубое небо восточной Англии, на котором все так же ослепительно, как в течение последних дней, сияло солнце. Сонный летний воздух за окном был наполнен звуками птичьих голосов. Где-то в глубине дома методично отбивали такт часы.

— Жаль бедного Гидеона, — сказала Фиона, возвращаясь к первоначальной теме разговора. — Ты ведь знаешь, ему это не понравится. Очень не понравится.

— Но он будет вынужден примириться е этим, не так ли? — неохотно ответил Тоби. — Он получит свою долю славы, но играя за Холл, а не за деревню, вот и все.

Фиона не ответила. Он бросил на нее через плечо осторожный взгляд, лицо его оставалось в тени.

— Я вижу, ты этого не одобряешь? — Вопрос прозвучал риторически.

Она приподняла изящные, умело подрисованные брови.

— Разве имеет значение, одобряю я это или нет?

Улыбнувшись, он утвердительно кивнул.

— Точно так же не имеет значения к то, каким образом победа будет достигнута, не так ли? — сказала Фиона. Нисколько не смущаясь собственной наготы она, опершись на локоть, внимательно смотрела на него. Ее темно-рыжие волосы были спутаны, глаза смотрели насмешливо. — И все-таки, почему ты придаешь этому такое значение? Мне казалось, тебя раньше никогда особенно не интересовали матчи по крикету.

— На крикет мне наплевать. Просто я не люблю проигрывать, вот и все. Джеймс правильно сделал, что назначил меня капитаном. Я знаю, как добыть победу. Это будет несложно.

— У вас в команде Холла есть даже игроки, выступавшие за светло-голубых [1] Светло-голубые — цвета команд из Кембриджа. . Зачем обижать бедного Гидеона, который только тем и знаменит, что способен набрать сто очков, играя раз в год за деревню?

Тоби отвернулся; его высокая худощавая фигура вырисовывалась на фоне оконного проема. Фиона пристально осмотрела его взглядом знатока. Ей нравилось в нем все — от блестящих вьющихся волос до изящных узких ступней. Без сомнения, Тоби Смит, несмотря на не совсем аристократическое происхождение, был одним из самых привлекательных молодых людей, которых она когда-либо знала. То, что он был по меньшей мере на десять лет моложе, никак ее не волновало. Если бы ее в этом упрекнули, Фиона, не задумываясь, отвергла бы подобные обвинения; ей нравились мужчины моложе ее, и она считала своей большой удачей то, что многие из них были готовы ответить ей взаимностью.

— Да будет тебе известно, что этот твой молодой Хьюго Феллафилд, насколько я сумел выяснить, лишь однажды участвовал в матче, и то в качестве подающего. — Эту тираду Тоби произнес, нарочито растягивая слова; его подчеркнуто аристократическое произношение вызывало на ее лице легкую улыбку. — Я считаю его хорошим малым, но он всего лишь боулер [2] Боулер — игрок в крикет, подающий мяч. . Так часто бывает. С битой в руках он будет полезен так же, как, например, ты.

— Но он хороший боулер? — настаивала Фиона.

— Конечно, хороший, — равнодушно ответил Тоби.

— Тогда, — Фиона откинула голову, проницательно вглядываясь в него, — почему бы не дать бедному Гидеону шанс? Если он так хорош, как утверждает Джеймс — а он частенько говорил, что этот человек мог бы стать достоянием графства, если бы относился к жизни немного иначе, — разве не было бы ему интересно сыграть против настоящего боулера?

Тоби, подойдя к высокому комоду, взял плоский серебряный портсигар, ловко выудил длинными пальцами две сигареты и обе раскурил.

— Возможно, — холодно сказал он.

Она взяла сигарету и, откинувшись на подушки, выпустила струйку дыма к высокому, богато украшенному лепниной потолку.

— Однако ты не собираешься предоставить ему эту возможность?

— Нет. — Он присел на постель возле нее, небрежно провел кончиком пальца между ее небольших грудей, затем положил ладонь на плоский, как у молодой девушки, живот. Кожа под ладонью была теплая и гладкая.