Джоджо Мойес - До встречи с тобой

— Не хватало только проситься на ручки, — сквозь зубы произнес Уилл.

— Извини, приятель, — сказал Натан. — Но мы с Лу одни не справимся. Эй, Лу, ты посимпатичнее меня. Сходи приведи помощника-другого.

Уилл закрыл глаза, выпятил подбородок, и я побежала к трибунам.

Никогда бы не поверила, что так много людей могут отказаться помочь вытащить инвалидное кресло из грязи, особенно если о помощи просит девушка в мини-юбке и мило улыбается. Обычно я сторонюсь незнакомцев, но отчаяние заставило забыть о страхе. Я металась по главной трибуне и просила любителей скачек уделить мне всего пару минут. Они смотрели на меня и мою одежду, как будто я замышляла какую-то каверзу.

«Надо помочь мужчине в инвалидном кресле, — говорила я. — Он немного застрял».

«Мы как раз ждем следующего заезда», — отвечали они. Или: «Извините». Или: «Мне нужно дождаться половины третьего. Мы поставили на эту лошадь кучу денег».

Я подумывала даже привести жокея или двух. Но когда я подошла к ограждению, оказалось, что они еще меньше меня.

Добравшись до парадного круга, я едва сдерживала ярость. Наверное, я уже не улыбалась, а скалила зубы. И наконец — о радость! — обнаружила парней в полосатых рубашках поло. На спинах рубашек было написано: «Последний бой Марки», в руках ребята сжимали банки с пивом. Судя по акценту, они приехали откуда-то с северо-запада, и я ничуть не сомневалась, что последние двадцать четыре часа они не просыхали. При моем приближении они разразились одобрительными криками, и я подавила желание еще раз показать им средний палец.

— Выше нос, детка! У Марки на этих выходных мальчишник, — невнятно пробормотал один из парней, опустив мне на плечо руку размером с окорок.

— Сегодня понедельник. — Я сдержала дрожь и отлепила руку.

— Шутишь? Уже понедельник? — отшатнулся он. — Типа, ты должна поцеловать Марки.

— Вообще-то, я пришла попросить вас о помощи.

— Все, что хочешь, крошка, — похотливо подмигнул он.

Его приятели плавно покачивались вокруг, словно водоросли.

— Нет, правда, вы должны помочь моему другу. На парковке.

— Извини, но я, похоже, не в том состоянии, чтобы кому-то помогать, крошка.

— Эй, там! Следующий заезд, Марки. Ты на него ставил? Кажется, я на него ставил.

Они повернулись к скаковому кругу, уже утратив ко мне интерес. Я обернулась на парковку и увидела сгорбленную фигуру Уилла. Натан тщетно дергал за ручки кресла. Я представила, как возвращаюсь домой и сообщаю родителям Уилла, что мы бросили его ультрадорогое кресло на автомобильной парковке. И тут я увидела татуировку.

— Он солдат, — громко сообщила я. — Бывший солдат.

Один за другим парни повернулись ко мне.

— Его ранили. В Ираке. И мы просто хотели, чтобы он немного развлекся. Но все отказываются помочь. — На мои глаза навернулись слезы.

— Ветеран? Серьезно? Где он?

— На парковке. Я просила кучу народу, но все отказываются помочь.

Кажется, им понадобилась минута или две, чтобы переварить мои слова. Но затем они с изумлением переглянулись.

— Идем, ребята. Мы этого не потерпим.

Пошатываясь, они потянулись за мной. Я слышала, как они восклицают и бормочут:

— Проклятые гражданские… Знали бы они, каково это…

Когда мы подошли, Натан стоял рядом с Уиллом, от холода глубоко вжавшим голову в воротник, хотя Натан накрыл его плечи вторым одеялом.

— Эти любезные джентльмены предложили нам помощь, — сообщила я.

Натан посмотрел на банки с пивом. Вынуждена признать, что разглядеть в них рыцарские латы было очень непросто.

— Куда вы хотите его затащить? — спросил один из парней.

Остальные окружили Уилла, кивая и здороваясь. Кто-то предложил ему пиво, явно не в силах уразуметь, что Уилл не может его взять.

— В конечном итоге в машину, — указал на наш фургон Натан. — Но для этого нужно дотащить его до трибун, а потом дать задний ход.

— Это лишнее, — хлопнул Натана по спине один из парней. — Мы затащим его прямо в машину, правда, ребята?

Раздался хор одобрительных возгласов. Парни заняли позиции вокруг кресла.

Я тревожно переступила с ноги на ногу.

— Ну, не знаю… тут далеко, — осмелилась я. — А кресло очень тяжелое.

Они были мертвецки пьяны. Некоторые с трудом держали банки с пивом. Один сунул свою банку мне.

— Не волнуйся, крошка. Для брата-солдата — что угодно, правильно, парни?

— Мы не бросим тебя здесь, приятель. Мы своих не бросаем!

Я увидела изумленное лицо Натана и яростно затрясла головой. Уилл, похоже, не был расположен говорить. Он просто выглядел мрачным, а затем, когда мужчины сгрудились вокруг и, крякнув, подняли кресло в воздух, слегка встревоженным.

— Какой полк, крошка?

Я попыталась улыбнуться, роясь в памяти в поисках названий.

— Стрелковый… — ответила я. — Одиннадцатый стрелковый.

— Я не знаю одиннадцатого стрелкового, — удивился другой.

— Это новый полк, — пискнула я. — Сверхсекретный. Расположен в Ираке.

Их кроссовки скользили по грязи, а у меня в горле застрял комок. Кресло Уилла парило в нескольких дюймах от земли, словно чертов паланкин. Натан сбегал за сумкой Уилла, чтобы открыть нам машину.

— А они проходили обучение в Каттерике?

— А то как же, — подтвердила я, быстро сменив тему: — Ну и кто из вас женится?

К тому времени, как я наконец избавилась от Марки и его приятелей, мы обменялись номерами телефонов. Они скинулись и предложили почти сорок фунтов в фонд реабилитации Уилла и перестали настаивать, только когда я сказала, что мы будем просто счастливы, если они вместо этого выпьют за его здоровье. Мне пришлось перецеловать их всех до единого. Когда я закончила, от алкогольных паров у меня слегка кружилась голова. Я все еще махала им вслед, когда Натан гудком позвал меня в машину.

— Ужасно милые ребята, правда? — весело заметила я, поворачивая ключ в зажигании.

— Высокий уронил мне пиво на правую ногу, — пожаловался Уилл. — Я пахну как пивоварня.

— Поверить не могу, — сказал Натан, когда я наконец покатила к выходу. — Смотри! Здесь, у трибуны, целая парковочная секция для инвалидов. И она забетонирована.

Остаток дня Уилл почти не разговаривал. Он попрощался с Натаном, когда мы забросили его домой, и молчал всю дорогу до замка. Похолодало, и машин стало меньше. Наконец я припарковалась у флигеля.

Я спустила кресло Уилла, закатила его в дом и приготовила горячий чай. Сменила ему обувь и брюки, бросила испачканные в пиве в стиральную машину и разожгла огонь, чтобы он поскорее согрелся. Включила телевизор и задернула шторы, чтобы в комнате стало уютно — особенно по сравнению со временем, проведенным на морозе. Но лишь когда я села с Уиллом в гостиной, потягивая чай, я поняла, что он не разговаривает. Не от усталости и не потому, что хочет посмотреть телевизор. Просто со мной не разговаривает.