Анна Волошина - Бабочка с золотыми крыльями

– Нашла чему завидовать! Отрастила бы себе тоже, и на тебя б приходили посмотреть из других школ.

– Смеешься, Ась, – Катя взъерошила свои модно подстриженные, но все равно жидкие волосы, тонкие, словно паутина в сентябрьском лесу, прежде оттенка серой мышиной шерсти, а теперь пергидрольно белокурые. – У меня – и вдруг коса? Хо-хо! Фантастика! Да они у меня дальше плеч никогда не росли. Но что ты сделала со своими волосами, Анастасия? И главное, зачем?

– Ой, Кать, ну какая коса может быть у взрослой тетки? У тридцатипятилетней женщины с двумя почти взрослыми детьми, а также учениками, родителями, педсоветами и тетрадками? Ты как себе это представляешь?

– Ну, это все понятно, Ась, можешь не оправдываться, но зачем ты вообще волосы так коротко состригла, всю красу изничтожила? Если б у меня было такое богатство, да я бы ни за что на свете с ним не рассталась, ни за какие тысячи. Да я бы распустила по плечам и пошла… Все мужики только на меня бы и смотрели! А ты… Такую роскошь загубила! А перекрасилась зачем? Да еще в этот скучный, мрачный коричневый цвет. Нет, ты, Ась, не обижайся, тебе вообще-то идет твоя прическа, мама говорит: «Анастасия все такая же красавица». Но я все же не могу понять! Мне косищу твою жалко. И потом, ты же всегда была натуральная блондинка!

– Да ладно тебе, Кать, ерунда, подумаешь, волосы! За длинными волосами нужно ухаживать, а у меня времени нет. Ну совсем минутки нет свободной. Спать не успеваю. Потому и постриглась коротко, чтоб меньше возни было. А крашусь – седину чтобы скрыть. Эта краска хорошо закрашивает.

– У тебя есть седые волосы? – не поверила Катерина. – У тебя?

– Ну да. Это тогда, в детстве, они были совсем светлыми, как ты говоришь, цвета спелой пшеницы…

– Это не я, это Елена Ивановна.

– …а потом взяли да потемнели. И поседели. Приходится красить. Мама тоже рано начала седеть… – Ася замолчала, затеребила тонкими пальцами короткую темно-каштановую прядь чуть вьющихся волос, и Катя, догадавшись, что подруга вспомнила о матери и загрустила, круто сменила тему:

– А у меня новый друг завелся. Надеюсь, что это навсегда. На всю жизнь. Думаю даже замуж выйти. Точно не решила еще, но надеюсь.

– Да ну? А как же Паша? – удивилась Ася, знавшая о последней сердечной привязанности подруги из ее писем.

– Паша – это пройденный этап, – повела плечом Катя. – И вообще, Паша – это так. Это не то. Суррогат чувств. А Серега – это совсем другое, это настоящее.

Ася улыбнулась про себя, вспоминая те далекие времена, когда они с Катей были голенастыми худенькими девчушками со всеми комплексами подросткового периода, гадкими утятами, мечтавшими о большой и прекрасной любви. Уже тогда ее подружка была невероятно влюбчивой и доверчивой. Стоило кому-то из мальчишек оказать ей маленький знак внимания, например, заточить карандаш и при этом посмотреть чуть более долгим, чем обычно, взглядом, как Катерина вспыхивала, словно бенгальский огонь, и в ту же секунду безумно влюблялась. Не спала ночами, мечтала, представляла себя в подвенечном платье, писала длинные нежные письма с чудовищными ошибками, которые никогда не отправляла, но иногда показывала Асе, приставая к ней: «Правда, Вова (Коля, Вася, Олег) славный? Посмотри, какой у него мужественный подбородок и умный взгляд. Ну скажи, ведь он безумно симпатичный?» Так же быстро, как холодный бенгальский огонь, Катины чувства и гасли. Уже через несколько месяцев она полностью разочаровывалась в предмете своей страсти и вскоре находила новый объект для обожания. И теперь, как видно, подружка не изменила прежним привычкам. Наверное, потому и одна до сих пор, хотя замужем была дважды. Но не сложилось. Скоро тридцать пять – а ни мужа, ни детей у Катерины нет. Оно и понятно: как можно выйти замуж за одного и жить с ним до гробовой доски, когда вокруг столько других славных мужчин крутится с мужественными подбородками и умными глазами.

– Я тебя с Серегой обязательно познакомлю, – продолжала Катя восторженно. – Он такой… такой…

– Наверное, очень славный и безумно симпатичный, – подхватила Ася. – Уверена, что у него мужественный подбородок и весьма умный взгляд.

Катерина не заметила иронии.

– Как ты догадалась, Асенька? Он действительно умный. А знаешь, давай встретимся завтра вечером, посидим где-нибудь втроем. Ты, я и Сережа.

– Завтра вечером я не могу, завтра у меня занятия с ученицей.

– Тогда послезавтра.

Ася, немного подумав, согласилась. Действительно, ей нужно немного отдохнуть, отвлечься, куда-нибудь сходить. После похорон Клары она почти не выходила из дома, только в магазин – и сразу домой.

– Заметано, – обрадовалась Катя и стала рассказывать, какой огромный букетище Серега приволок в день ее рождения. Принес в офис, где Катерина работает, и все вокруг ахали и страшно завидовали ей. Внезапно она оборвала себя на полуслове: – Да что это мы, Ась, все обо мне, да обо мне! Лучше ты расскажи про себя. Я ведь ничего о тебе и не знаю. Ты тут уже больше недели, а мы с тобой ни разу толком и не поговорили. Все в бегах, впопыхах. И писала редко. На два моих письма – одно. А то и на три.

– Извини, Кать. Не любительница я письма сочинять. Да и времени вечно нет.

– Извиняю. Но все равно, давай, колись. Рассказывай все.

– А что рассказывать? Да ты и так все знаешь, я тебе писала. Анюта вот в седьмой класс перешла, Алеша, сама видела, какой стал. Бабушка Зоя, слава Богу, здорова, все еще работает. Ну а я, значит, в нашей школе, где Анютка учится и которую Алеша закончил, немецкий преподаю. В прошлом году была завучем по воспитательной части, но в этом году отказалась. Часов много, ничего не успеваю.

– Ты мне свою биографию трудовую не пересказывай, Анастасия. Это все я знаю. Ты мне скажи, есть у тебя кто-нибудь? Ну, мужчина, друг сердечный. Наверняка есть. У такой женщины, как ты, его просто не может не быть.

– Нет, Кать. Мне и одной неплохо. Да я и не одна, у меня дети и бабушка. И потом, чтобы с кем-то познакомиться, нужно где-то бывать. А у меня времени нет. Работа, дети, дом, да вот еще и дача у нас. Ничего особо не растет, но бросить жалко. У бабушки уже силы не те, что раньше, так что все хозяйство в основном на мне. И вообще… Трудно нормального мужчину найти, сама ведь отлично знаешь.

Они помолчали немного, потом Катя, бросив на подругу осторожный быстрый взгляд, спросила:

– Так значит, ты больше ничего не слышала о Майоре?

Майором они называли Сашу Майера, учившегося в их школе классом старше. Когда Ася с Катей перешли в десятый, выпускной, он уже учился в университете, а потом, той же весной, и вовсе уехал вместе с родителями из Москвы.

– Ничего.

– И он ни разу не написал тебе?

Ася покачала головой.