Нора Робертс - Сегодня вечером и всегда (сборник)

Теперь он был близок к тому, чтобы завладеть ею навсегда. Он это чувствовал. Если он ее обнимет, станет целовать, то с ее губ сорвутся столь необходимые ему слова. Он читал ответ в ее глазах. И ему потребовалось все его самообладание, чтобы не торопить ее, не вынуждать, не заставлять. «Не сегодня», – сказал он себе. В эти дни она с ним поделилась очень многим.

– Если ты нуждаешься в ком-нибудь, – ответил он, – это совсем не значит, что ты должна его обязательно потерять.

– Я стараюсь в это поверить. Впервые за эти пять лет.

Помолчав, он взял ее руку и поцеловал в ладонь.

– Сколько времени тебе еще понадобится?

Из глаз Ливи хлынули слезы. Ей даже не пришлось его ни о чем просить. Он все и так знал. Он давал ей то, в чем она нуждалась, без всяких вопросов и требований.

– Торп, я тебя не стою. – Ливи покачала головой. – Правда, не стою.

– Но это же я иду на риск, не так ли? – Торп улыбнулся. – И еще я считаю, что стою тебя. Таким образом, мы квиты.

– Мне надо подумать. – Ливи поцеловала его. – Это так трудно. Мне надо побыть одной.

– Да? – Торп снова ее поцеловал. – Ну что ж. – Он встал, увлекая Ливи за собой. – Хорошо, но думай быстрее.

– До завтра. – И она с минуту еще постояла, тесно к нему прижавшись. – Только до завтра.

Руки, ее обнимавшие, так сильны. В них чувствуется надежность. Этот человек так много может ей дать.

– О господи, какая же я дура, Торп.

– Да уж. – Он обхватил ее лицо ладонями. – Но я чертовски упрям, Кармайкл. Помни об этом.

– Я знаю, – прошептала она, когда он направился к двери.

Торп медлил и, взявшись за ручку двери, взглянул на Ливи.

– До завтра.

Ливи когда-то считала, что влюблена, но это оказалось ошибкой. Ее чувство к Дугу было импульсивным, романтическим чувством, свойственным юности. Теперь она была старше. «Может быть, я стала чересчур осторожна?» – рассуждала она, устраиваясь за своим рабочим столом. Она скажет Торпу, что любит его, но хочет произнести эти слова без тени сомнения. Он этого заслуживает. И еще одно. Ливи не хотела, нет, просто не могла его потерять. Вот это было ей совершенно ясно. В очень короткий срок он стал средоточием ее чувств и мыслей. Зависимость. Конечно. Она не может отрицать, что зависит от него. Но любовь? Неужели бывает вот так быстро и счастливо, после всего, что она пережила?

Ливи не могла забыть, что она чувствовала, лежа рядом с ним утром. Она все время помнила о том, как от одного-единственного взгляда Торпа ее пронзает дрожь желания даже в комнате, полной народа.

Но значит ли это, что она его любит? Зачем она все время подыскивает другое название для того, что чувствует? Она уже давно знает ответ, и настало время произнести это вслух. Риск становится меньше, если делить его на двоих. Уравнять любовь в правах с возможностью ошибиться. Да, возможны любые неожиданности, и никто не обещает ей легкой жизни. Теперь она перед ним беззащитна. Ей никогда больше не удастся укрыться, спрятаться, просто некуда. Ливи внезапно поняла, что ей и не хочется прятаться. Она хотела только одного – целого мира, который вмещает в себе имя Торп.

– Ливи!

Ослепительно улыбаясь, она обернулась к вечно возбужденному редактору-распорядителю Чекстеру. Сегодня будет замечательный день.

– Бери команду. Быстро. Двойное количество пленки. И мчись к новому зданию сената. Какой-то парень захватил и держит там троих заложников, в том числе сенатора Уайета.

– Господь милосердный!

Ливи вскочила, схватила блокнот и сумку.

– Кто-нибудь пострадал?

– Пока нет. По крайней мере, насколько нам известно. – Чекстер бросился к кабинету Карла. – Но там была стрельба. Будь осторожна. Ждем от тебя сообщения как можно скорее.

– Через двадцать минут! – крикнула она уже за дверью.

Когда Ливи подъехала, полиция, охраняющая Капитолий, уже окружила здание, где засел террорист. Она оглянулась. Где же сотрудники госбезопасности и ФБР? Когда знаешь, что искать, найти нетрудно. Она увидела, как на крышах соседних домов снайперы меняли позицию. Люди, вооруженные безобразными на вид автоматами, что-то говорили в переносные рации. Уже отделили часть территории для прессы, и тут набилось множество репортеров и операторов. Все говорили одновременно, требовали ответов и пытались проникнуть через цепь ограждения в поисках более выигрышной позиции.

Ливи пробралась сквозь толпу и ухитрилась подсунуть микрофон к самому лицу ближайшего офицера в штатском.

– Оливия Кармайкл, Вашингтонское отделение «Новостей». Вы можете коротко описать случившееся? Знаете ли вы имя человека, который захватил сенатора Уайета? Каковы его требования?

– Он бывший охранник. Это все, что я вам могу сказать.

– Все, что вы хотите мне сказать, – поправила его Ливи, заметив искру, мелькнувшую в глазах офицера.

– Никаких требований он еще не заявил.

– Чем он вооружен? И как он вообще мог проникнуть в здание?

– Мы не знаем. Известно только, что у него есть револьвер. Он пока не ответил ни на один телефонный звонок.

Офицер отошел от практически ничего не узнавшей Ливи, оставшейся стоять среди изголодавшихся по новостям репортеров. Надо поискать кого-нибудь поразговорчивее. Она уже могла передать краткое сообщение, но собиралась выискать что-нибудь повнушительнее.

Сенатор Уайет. Ливи очень хорошо его помнила с того приема в посольстве. Веселый, розовощекий сенатор Уайет, который с ней шутил и велел танцевать с Торпом. Она посмотрела на здание напротив, на десятки его окон. Невозможно было представить сенатора в одной из комнат с револьвером, приставленным к его голове.

В толпе репортеров Ливи заметила знакомое лицо. Это была дежурная по вахте, которая заставила ее два часа просидеть в приемной несколько дней назад.

– Миссис Бингем. – Ливи благословила случай, заставивший ее выпить несчитанное количество чашек кофе, ожидая возможности пройти к сенатору. – Я Оливия Кармайкл из вашингтонских «Новостей».

– Ох, мисс Кармайкл! Какой ужас! – Женщина обратила ошеломленный взгляд к окнам напротив. – Они очистили все здание. Просто не верится. Бедный сенатор Уайет.

– Вы знаете, кто его держит в заложниках?

– Это Эд. Эд Морроу. Кто бы мог подумать? Ведь я с ним поднималась в лифте десятки раз. – При воспоминании об этом миссис Бингем прижала ладони к щекам. – Я слышала, что сенатор уволил его на прошлой неделе.

– Почему? – Ливи зажала под мышкой микрофон и торопливо заносила в блокнот то, что слышала. Миссис Бингем как будто не замечала этого.

– Точно сказать не могу. Рассказывали, Эд увяз в каких-то нечистых махинациях. А он был всегда такой вежливый. Кто бы мог подумать?