Татьяна Тронина - Злюка

Никакого ответа — это тоже ответ.

Надо забыть Марго… тьфу ты, Риту. Окончательно вытащить из головы эту занозу, как любила говорить сама Рита (брр, жуткая у них, в семье Булгаковых, обстановочка… эту историю с прабабкой Иван слышал от Риты). Вот что решил Иван.

А потом…

Потом пришла весна. Сначала, в конце марта — начале апреля, еще холодно было, а потом такая благодать вдруг наступила, что впору повеситься. Потому что весь город, вся природа дышали счастьем. Солнце, птички поют, почки распускаются… И словно крылья за спиной растут. Но он, Иван, вдруг осознал, что разделить эту весеннюю эйфорию не с кем.

Как там, в какой‑то песенке, которую давно по радио крутили: «Зачем мне это солнце, зачем мне это лето?» И правда, зачем? Только сердце рвет вся эта красота, блин.

А потом кто‑то из ребят в таксопарке сказал, что у писательницы Марго бабка на днях умерла.

Ивану стало не по себе. Неужели та милая бабулечка, как ее там, Калерия, умерла? Не поддержать их семью — свинство. И повод еще — в последний раз посмотреть на Риту и наконец попрощаться с ней. В прямом и переносном смысле.

Иван немедленно помчался к Булгаковым, и оказалось, что умерла не бабушка, а прабабка — та самая, которая матерью Калерии Аркадьевны была и которая пыталась от ребенка с помощью иголок избавиться.

Иван помог им с похоронами, поскольку в семействе Булгаковых творился полный бардак. Они от горя плохо соображали. Мать Риты, Анна Сергеевна, нервничала и злилась, забывала о самых простых вещах, а Рита не отходила от бабушки, Калерии Аркадьевны. Потому что бабушка была вне себя от горя.

…На поминки пришло мало народу, в основном соседи.

Рита улучила момент, отозвала Ивана в сторону. Они вышли в другую комнату.

— Ванечка, я тебе хотела сказать спасибо. За все. Ты — необыкновенный. Самый лучший, самый хороший… Я тебя люблю.

— Как друга, да… — криво усмехнулся он.

— Нет. Ты мне дороже всех.

— Как друг, да.

— Боже, какой ты дурак… — со злостью, с отчаянием произнесла она.

— Я знаю, что я дурак и слабоумный.

— Не в этом смысле… Ты сказал, что ты меня ждешь…

— Ждал! — опять перебил он.

— Ну так прости меня за то, что я тебе всю жизнь испортила. Я не знала, что ты меня любишь, и я…

— А я у тебя что‑то прошу? Я тебя своей любовью что, попрекаю?

— Ты же дурак в том смысле, что у тебя были иллюзии насчет меня… Чисто мужские, наивные иллюзии. Это нормально. Ты меня слишком идеализировал. А вот когда ты узнал, что со мной невозможно создать полноценную семью, вот тогда ты протрезвел, опомнился. Ты меня придумал. И только тогда, когда ты познакомился со мной, реальной Маргаритой Булгаковой, ты понял, что ошибался.

— Я понял, что ты еще лучше…

— Я видела твое лицо, когда я тебе сказала, что у меня не будет детей…

— Мне плевать на детей, я тебе уже говорил! — взбесился Иван. — Но ты любишь Макса. Ты его всю жизнь любила, ты не умеешь любить кого‑то еще. Это ты, ты, Рита, придумала себе Макса!

Они начали кричать друг на друга, ссориться.

Но Иван опомнился первым — замолчал, прижал Риту к себе. Да, он собирался попрощаться с ней, но вдруг понял, что прощание это лучше отложить на потом. Он сказал:

— Я не хочу ссориться. Сегодня не тот день.

— И я не хочу.

— Ты эгоистка. Ты всегда была эгоисткой. Об одной себе думала! — с яростью произнес он и поцеловал ее. Рита была горячей, словно температурила, руки Ивана скользили по ее спине — ткань черного платья была влажной на ощупь. — Ты простыла? Там был ветер, на кладбище, когда хоронили…

— Я не простыла. Я выпила водки, и мне жарко.

— Ты простыла. Господи, как я тебя… ненавижу, — вдруг вырвалось у него.

— Это я ненавижу тебя. Больше всех. Больше жизни, — шепотом ответила она. — Вот наказание мне…

Они долго стояли потом, обнявшись. Молча. За дверью шумели голоса, время от времени принималась громко причитать Калерия Аркадьевна. Надо же — всю жизнь старушка обижалась на мать за те самые иголки, а теперь вдруг так убивается…

— Все было у нас с тобой так хорошо сначала. Почему мы вдруг стали ссориться? — наконец пробормотал он.

— Ты мне не веришь.

— Нет, ни капли. Я могу сегодня остаться тут на ночь? — вырвалось у него.

— Да. Нет! Ты с ума сошел… Маму кондратий хватит. Завтра или послезавтра. Встретимся где‑нибудь. Я не могу сейчас… Я нужна бабушке. Она все время вспоминает прошлое, рассказывает о своей маме — что она, прабабушка, сказала когда‑то, куда когда‑то пошла, в какой день какое у нее было настроение… Что было пять, десять, пятнадцать лет назад. Бабушка очень хорошо помнит прошлое, все то, что связано с ее матерью, бабой Катей. Может, тогда ничего особенного и не происходило, и никакого подтекста в словах и поступках прабабки и не было, но я толкую эти рассказы для бабушки. В том смысле, что доказываю бабушке, что прабабка всегда любила ее и что ею руководила любовь к дочери… К бабушке Лере то есть. У бабушки Леры странное состояние сейчас. Ведь мама так и не сказала, что любит ее, что сожалеет о том чудовищном поступке… С иголками. Бабушка и прабабушка ни разу на эту тему не разговаривали. Словно и не было ничего. Но бабушка Лера‑то знает, что с ней хотела сделать ее мать… А я словно заново переписываю прошлое для бабули и доказываю ей — там была любовь, и там, и там — за всеми словами и поступками прабабки на самом деле пряталась любовь, любовь матери к дочери… Если бабуля не поверит, что была любима своей матерью, она сойдет с ума.

— Я понимаю.

…Иван с Ритой расстался недовольным, неудовлетворенным физически и морально. Особенно тяготила Ивана эта физическая неудовлетворенность. А ведь там, где телесное, у них с Ритой раньше было полное согласие.

И уйти от Риты, забыть ее, расстаться окончательно Иван так и не смог, и с ней тоже как‑то не клеилось…

Кандидат — Максим Столяров, должность на момент выдвижения — губернатор, субъект выдвижения — самовыдвижение.

Статус — зарегистрирован .

Звонок поздно вечером, почти ночью. Бабушка спала, напичканная успокоительными, и мама — тоже. К городскому телефону подошла Марго. Она была в полной уверенности, что это звонит Иван. Потому что думала только о нем, несмотря на печальные события в их семье.

— Алло?

— Маргарита Алексеевна? Извините за поздний звонок. Вы не могли бы сейчас встретиться с одним человеком, хорошо вам известным?

«А, это, наверное, опять журналисты!» — догадалась Марго. После истории с дядей Толей они часто звонили сюда, надеясь на интервью.

— Делать мне больше нечего! — с раздражением произнесла она. — И не звоните больше…

Марго хотела положить трубку, но в этот момент услышала знакомый голос: