Татьяна Тронина - Злюка

«А что, — думал потом, ночью, Анатолий, ворочаясь на нарах. — Все вокруг недовольные жизнью, жаждут улучшений… Наверное, люди все‑таки собрались и организовали эту самую тайную полицию, чтобы дать отпор всем зажравшимся негодяям и хамам. Значит, я не один такой!»

И точно. Через пару дней Анатолия выпустили — как сказали, за недостаточностью улик.

…Ошеломленный, он стоял на улице, смотрел на небо, на деревья — уже трепетала на ветру свежая, молодая листва. Солнце сияло.

Выходит, есть правда на земле. Есть хорошие люди. Если так, то он, Анатолий, хочет влиться в их ряды.

В этот момент подошел Валентин. Подмигнул, попросил закурить и шепотом сообщил, что его, Анатолия, ждет задание. Надо немедленно, прямо сейчас, отправиться в одно место и там ждать дальнейших указаний.

Анатолий кивнул — да, понял. Сделаю.

Валентин улыбнулся краешком губ, пыхнул сигареткой и быстро ушел.

Старый парк на окраине Видногорска постепенно дичал. Потрескался асфальт, буйно разрослись кусты, от детской площадки и стадиона почти ничего не осталось. Но место было тихим, по‑своему красивым — здесь часто гуляли мамочки с колясками, собачники со своими питомцами тоже его любили. А вот молодежь дружно переместилась в новый парк, где имелись и аттракционы, и кафе, и тир, и каток зимой, и прочие развлечения…

Иван прекрасно понимал, что старый парк — не самое лучшее место для свиданий. Но если где и прощаться с Ритой, то именно здесь. Где началось его безумие, там пусть и закончится. Символично.

К тому же и очередного клиента надо было высадить неподалеку. Разве тоже не знак?..

Иван оказался в парке чуть раньше назначенного времени. Прошелся по аллеям, затем свернул на центральную площадь и сел на полуразрушенное ограждение от когда‑то работающего фонтана. Неподалеку играли в мяч мальчишки, потом они убежали. Прошла женщина с дворнягой на поводке. Пожилая пара прогуливалась под ручку.

Опять никого.

Иван огляделся. Далеко, слева, — каменистый холм с дорожкой, серпантином закручивающейся вокруг него, с площадкой вверху, заросшей кустами сирени. Туда, на самую вершину холма, забирались когда‑то Макс и Рита, целовались там… Тогда парк если и называли «старым», то в буквальном смысле. Тогда это был просто парк, единственный в городе.

Чуть в стороне, неподалеку от холма, — заколоченное одноэтажное здание, в котором когда‑то размещалось кафе. В нем тоже не раз сиживали когда‑то Рита и Максим.

Иван поморщился, развернулся в противоположную сторону. Справа тянулась к главному входу широкая аллея, и Рита сейчас должна была появиться именно там.

Тихо.

И солнце играет в молодой, яркой листве… Грозно гудя, мимо пролетел шмель.

Иван скинул куртку, остался в одной рубашке с короткими рукавами. Все равно жарко. Мир вокруг был полон сонного, умиротворяющего покоя. Так странно: вокруг медовая, золотая, теплая благодать, а в душе — чернота и холод.

«Рита, нам нет смысла мучить друг друга. Ты права — мы разные, мы не сможем быть вместе. Давай расстанемся, пока еще можно, пока еще не надо по живому резать…» Или лучше без объяснений, сразу: «Рита, нам надо расстаться». Гм, как‑то глупо звучит, нет?

…Справа, в конце аллеи, показалось белое пятно. Кто‑то в белом направлялся сюда.

Она. Да, это была Рита — вгляделся Иван. В белом коротком плаще, белых туфельках. Белые волосы. Вся — словно лучик света… Как она забавно и мило, задорно и женственно шагает, по‑особому переставляя ноги, и в такт шагам челка пружинит над ее лбом… Иван закрыл глаза.

Стук ее каблучков — все ближе, ближе…

Иван не выдержал, открыл глаза, когда Рита была уже метрах в двадцати от него.

Он называл себя Хантер.

Просто и со вкусом. И отражает самую суть. Он — охотник. Ничего лишнего, ничего личного.

Когда‑то служил по контракту в «горячих точках», затем несколько лет мотался по миру в рядах французского Иностранного легиона. Жара, джунгли, невыносимый климат, запах крови, прерывистый сон в гамаке. Условия ужасные, постоянная близость смерти… Но зато потом острее радуешься жизни.

Хантер мог заслуженно отдыхать себе на пенсии, пописывая военные мемуары. Собственно, он всегда вел путевые заметки, дабы ничего не забыть, не упустить.

Огромный материал, безумно интересный и полезный. Будет жалко, если пропадет, если не удастся поделиться своими впечатлениями с другими людьми.

Собственно, мемуары и стали причиной того, что Хантер так и не смог спокойно отдыхать на пенсии.

Мемуары Хантера не хотели публиковать. Издателей интересовало что угодно, только не военная тематика. Да, издали одну книгу тиражом в три тысячи экземпляров. Но рекламы никакой не было, и за несколько лет тираж так и не распродали. Кое‑что из своих заметок Хантер выложил на известном сайте, где свою прозу мог опубликовать любой желающий.

И что?

Читатели закидали тухлыми помидорами — «баян», «убожество», «автор, выпей яду» и т. п. Хотя известно, кто там читатели — те самые писаки‑неудачники.

Словом, если и делиться с миром своими воспоминаниями, то только за свой счет. А издаваться за свои деньги — дорогое удовольствие. Вот Хантер, вместо того чтобы отдыхать на пенсии, и подрабатывал, выполняя заказы.

Буквально час назад вызвали, дали задание. Ни подготовиться как следует, ни место хорошее выбрать… Лучше всего, конечно, работалось в городе, среди толпы. Залезешь на крышу, а там, с высоты птичьего полета, все как на ладони в прицеле снайперской винтовки‑то.

А тут… Спрятаться негде — ни толпы, ни полного безлюдья. Хуже всего, когда вот так — редкие прохожие туда‑сюда бродят. Значит, запомнят наверняка, если заметят. Тьфу!

И место грязное, вонючее — покосившийся павильон. Тут бомжи, наверное, ночевали. Если еще подростки сейчас сюда набегут… Все, считай, дело провалено.

Кроме того, предупредили, что у Хантера будет только одна попытка. Только здесь и сейчас. Сделать выстрел, а далее передать винтовку другому объекту. Потом продолжить охоту не получится — это условие заказчика. Не сделал — верни аванс. И минус для репутации.

Хантер собрал винтовку, устроился у разбитого окна.

Объект вот‑вот должен был появиться.

…Конкурентами Хантера на книжном рынке были бабы. Толпа писательниц. Мужиков среди авторов почти не было, а если и были, то они тоже чирикали нечто бабье, для баб. Потому что основные читатели — тоже бабы.

Словом, мужская литература для мужчин медленно, но верно вымирала. Ужасно. Хантер не мог этого допустить.

Так, не отвлекаться! Появился объект. Да, это она — миниатюрная блондинка. Хантер медленно, осторожно прицелился. Необходимо было сохранять полное спокойствие, дабы рука не дрогнула. Дыхание тоже должно оставаться ровным, тихим.