Наталия Ломовская - Зеркало маркизы

Только вот ей не хочется.

Ей совершенно не хочется ничего – ни гамбургеров, ни севрюжьей икры. Ей не хочется ни лакричных тянучек, ни бельгийского шоколада. Мысль о еде вообще становится отвратительна, и Элиана пропускает завтраки, обеды, ужины… и набирает вес.

Люк смотрит на нее с интересом и говорит:

– Решила стать толстушкой? А знаешь, тебе идет.

Элиана приходит в ужас.

Раньше она поглощала изысканную еду со слезами восторга. Теперь это слезы отвращения. Элиана уничтожает пищу, как врага. Она давится и передергивается. Иногда ее тошнит, и она не может сдержать рвотные позывы. Это очень плохо, потому что тогда Элиане приходится начинать все сначала.

Но она худеет.

Элиана становится анонимной обжорой – вроде того, как есть анонимные алкоголики. Она не может позволить себе есть на людях. Это почти непристойное зрелище, и уж совсем некрасивое.

У Элианы меняется характер. Она становится язвительной и желчной. Ее интервью сочатся ядом. В ответ на стандартный вопрос о диете она разражается гневной тирадой. Диеты придумали лентяйки! Единственная действенная диета – не жрать! Вот и все, неужели трудно запомнить? Ведь еда – это такая гадость, это то, что ты потом отправляешь в унитаз, так стоит ли о ней говорить и думать? Меньше, еще меньше, ровно столько, сколько нужно, чтобы прожить…

В ненависти к еде Элиана на диво убедительна. Ее слова проникают в сознание юных созданий, озабоченных своими тощими фигурками. В одной только Америке по крайней мере три тысячи девочек и сто восемьдесят два мальчика решают ужесточить диету. Половина из них изменит свое решение в ближайшие выходные, когда от барбекю потянет аппетитным дымком. Иные продержатся чуть дольше. А сорок шесть девочек и один мальчик заболеют анорексией, их будут долго лечить, спасать, приводить в разум.

Но у Элианы берут одно интервью за другим, и количество жертв умножается.

Красота Элианы, ее успешность, ее сложившаяся личная жизнь находятся в противоречии с лихорадочным блеском ее глаз, с отчаянием, звучащим в каждом ее слове. Это делает ее еще более интересной. Искушенная публика гадает: несчастная любовь? смертельная болезнь? Ни у кого не хватит фантазии предположить невероятную правду.

Время от времени доносятся робкие голоса протеста. Безнадежно толстые люди, неудачники с правильным пищевым поведением, обвиняют Элиану в пропаганде анорексии. Элиана возмущена. Она призывает к здоровой умеренности, а вовсе не к анорексии. В доказательство она встречается с корреспонденткой наиболее злопыхательного таблоида в кафе и, радостно улыбаясь, сообщает ей, что как раз решила устроить себе праздник живота. Элиана заказывает самый обильный десерт со взбитыми сливками и просит добавить сливок же в кофе. У нее стискивает судорогой горло, когда она глотает слишком сладкую, жирную бурду. Она давится бисквитом, хотя тот нежен, воздушен и пропитан ликером. Элиана с ненавистью смотрит в лицо журналистке – та полновата, поэтому ограничивается черным кофе и стаканом воды. У журналистки бока выпирают из модной водолазки, расклешенные джинсы сидят на ней нелепо, и глядит она с тоской и завистью на то, как звездочка поглощает аппетитный десерт.

Вернувшись в номер, Элиана засовывает два пальца в рот и склоняется над унитазом. Ее мучительно тошнит сливками, уже свернувшимися под действием желудочного сока. Элиана рыдает, уткнувшись лбом в холодный мрамор. Потом встает на весы и не видит стрелки из-за слез, но ясно понимает – она опять набрала вес. Ей нужно поесть.

Исполнившаяся мечта гонит Элиану, улюлюкая, словно охотник – лису.

Самое страшное, что ей не на что пожаловаться. Она прекрасно выглядит, получает роли, снимается для обложек журналов. У нее стабильные отношения с замечательным мужчиной. У нее есть деньги, и родители ею довольны. Ей завидуют коллеги. Модели и актрисы, а то и простые смертные сидят на диетах из трех листиков салата, чтоб хотя бы немного приблизиться к недосягаемому идеалу.

Но Элиана несчастна.

Каждый день для нее – пытка. Пытка булочками, бутербродами, холодным ростбифом, овощами, маффинами, мороженым.

Ей приходится увеличивать объемы поглощаемой пищи. Она мечтает вставить себе в желудок воронку, чтобы ее рот, ее вкусовые рецепторы не соприкасались с едой.

О природе происходящего с ней она даже не догадывается. Элиана каждый день стоит перед зеркалом. Каждый день смотрит на свою фигуру. Пропустила завтрак – получила слой жирка на бедра. Игнорировала обед – вот она, складочка на талии. Не отдала должное ужину – пухлые щечки. Ей предлагают роль в фильме, называют имена конкуренток. Это все звезды первой величины, красивые, стройные девушки. Элиана понимает, что у нее появился шанс вытянуть свой главный выигрышный билет. Но режиссер качает головой:

– Вы не больны? Хорошо бы вам скинуть пять-шесть килограммов. Зрители привыкли видеть вас… гм… другой.

Легко сказать – скинуть. Если ты сидишь на диете – никто не обратит на это внимания. Но если ты жрешь – волей-неволей привлечешь чье-то любопытство.

Чтобы наесть свой идеальный вес, Элиана решает уехать, уехать подальше от всевидящих глаз папарацци. И желательно куда-то, где хорошо готовят. Италия? Франция? Неплохо.

Во Франции ее знают. Две истощенные девушки просят автографы и смотрят удивленно. Элиана не узнает того, что обе, вернувшись домой, ужесточат диету, и одна поплатится бесплодием, а другая через год умрет от сердечной недостаточности.

Ей также приходит приглашение участвовать в шоу. Шоу, посвященном диете. Все это дурно пахнет, и Элиана снова уезжает. Чем восточнее, тем пища жирнее, тяжелее, необычнее. Элиана добирается до Польши, поселяется в маленьком отеле, где ее никто не знает. Она устала кочевать, еще больше раздалась от еды наспех, по-дорожному. Повариха небольшого ресторана, куда Элиана ходит столоваться, блестяще готовит. Пивной суп; чернина – суп с телячьей кровью; фляки по-варшавски – неизвестно из чего, но вкусно; кнели с брынзой и ракушки с колбасой; рольмопсы и бигос; на десерт – малиновый творожный торт и старопольский пряник. Отваливаясь от стола, Элиана переводит дух. Да, ей понадобится не больше двух недель, чтобы привести себя в форму. Пожалуй, стоило прислушиваться к отцу, когда он говорил что-то о славянских предках. Здешняя еда кажется Элиане не только вполне терпимой, но порой даже вкусной, а иногда – божественно вкусной. Больше всего ей нравится блюдо, напоминающее итальянские равиоли, но значительно большего размера, начиненные мясным фаршем, творогом, картофелем, политые густым йогуртом. Повариха радуется аппетиту Элианы и говорит, удивленно всплескивая руками: