Марина Полетика - За кулисами любви

– Я потеряла мобильник, – оглядываясь по сторонам, сообщила Лера. – Там все обшарила. Наверное, он тут, у вас.

– У тебя, – поправил Валерий. – Но я не видел, когда собирался. Позвони с моего, так проще.

Он протянул Лере телефон, она не сразу поняла, как с ним обращаться. Тогда Валерий взял телефон у нее из рук, под диктовку набрал номер, и через пару секунд из-под полки раздалась мелодичная трель. Лера схватила свое сокровище. За окном уже тянулся перрон Ладожского вокзала.

– Спасибо, – глупо сказала она и дернула в сторону дверь купе.

– Пожалуйста, – спокойно ответил Валерий. – Тебя встретят в Питере?

– Да. Сын, – неохотно ответила Лера. Вот уж это его совершенно не касалось. – Ну, я пойду. Пока.

Кончиками пальцев Лера прикоснулась к рукаву его пиджака, чтобы разрядить неловкость момента, но он перехватил ее руку и поцеловал – как-то странно, в ладонь.

– Пока, – согласился Валерий, и Лера ушла. Он подхватил стоявшую на полке сумку и вышел из купе вслед за Лерой. Поезд уже тормозил, он подождал в тамбуре, пока проводница откроет дверь, и вышел из вагона первым, как будто очень спешил.

Но, отойдя немного в сторону, Валерий встал за одну из колонн, на которых держалась крыша перрона, и стал наблюдать за царившей вокруг суетой. Подъезжали носильщики с тележками, водители, промышлявшие частным извозом, предлагали свои услуги, пассажиры радостно выбирались из надоевшего вагона и висли на встречающих. Со своего места он видел, как в дверном проеме появилась Лера, а за ней ее соседка с каменным выражением лица. Но Лера не заметила ни соседки, ни предназначенного лично для нее выражения, потому что как только она ступила на перрон, ее схватил в охапку лохматый парень в безразмерной розовой футболке с надписью «Fuck pink color» и съезжающих с тощей попы штанах с заплатками и металлическими цепями. Лера тут же уронила сумку, и парень уткнулся ей носом в плечо, как ему это удалось – непонятно, потому что он был выше Леры на две головы. Лера теребила его волосы, гладила по плечу, целовала быстрыми прикосновениями, и Валерий, на которого эта милая семейная сцена произвела почему-то совершенно обратное должному впечатление, отвернулся и без всякой на то необходимости протер очки чистым носовым платком. Когда он закончил эти манипуляции, парень в сползающих штанах уже забросил ремень сумки на плечо и тащил Леру по перрону, что-то громко рассказывая и размахивая свободной рукой, как ветряная мельница.

Вот так. Ее встретил сын. Она приехала к сыну, и мальчишка счастлив безмерно. Он наверняка скучал без нее. Сначала радовался свободе и самостоятельности, а потом начал отчаянно скучать. Сколько ему? Лет шестнадцать-семнадцать, не больше. А ей не дашь больше тридцати. И тело у нее двадцатилетней девочки, гибкое и послушное, с нежной, сияющей даже в темноте кожей… И Валерий Анатольевич, видавший виды мужик сорока лет от роду, вдруг почувствовал, как от этих воспоминаний у него на пару градусов подскочила температура (в старинных романах в таких случаях писали: «Его бросило в жар»). Это было странно и непривычно. И очень ему не понравилось. Он не мальчик, чтобы приходить в телячий восторг от таких картинок. «Это было просто приключение, не более того, – сказал он себе. – И мне нет никакого дела ни до нее, ни до ее сына».

Если бы Валерий был не так занят мысленным рассматриванием эротических картинок и самовоспитанием, он непременно обратил бы внимание на то, что пассажир из шестого купе, неприметный мужичок с пузцом и лысинкой, отчего-то тоже, как и он сам, решил не торопиться в город, а топтался за колонной, рылся в сумке, изучал выкопанную из ее недр потертую на сгибах схему петербургского метрополитена. А поехал на машине, отправившись на стоянку такси следом за Валерием и уверенно приказав водителю:

– На улицу Марата!

– Мама, а я уже работу нашел! – подпрыгивал на сиденье такси Сашка. – Позвонил – и сразу берут, если потом прописка будет. Меня Ольга Сергеевна пропишет, она сказала. Зарплата – двести баксов, прикинь! Это если неполный рабочий день, а так потом больше будет. Мам, может, мне на заочку поступить?

– Сашка, мы уже обсудили. Учиться надо нормально. Если придется – на платном, осилим. И почему ты в этих дурацких штанах?! Ты в них собираешься на экзамен? Я про майку вообще молчу.

– Да ладно тебе, – обиделся сын. – Переоденусь я. Сейчас еще шесть утра, через полчаса дома будем. Ты с Ольгой Сергеевной посидишь, а я сам поеду. Тебя все равно не пустят, там только по экзаменационным листам, я из-за тебя нервничать буду. Ну не ходи, мам, а? – вдруг заныл он по-детски.

«Как он будет тут один, – в сотый раз испугалась Лера. – Совсем ребенок». И про Ольгу Сергеевну сказал – дом. Это ее кольнуло.

– Ты что про прописку сказал, Саш?

– А, мам, она одна в двух комнатах остается, Машка за одного кекса замуж вышла, уезжает, прикинь – в Вологду! – захихикал Сашка.

– А что смешного? – не поняла Лера.

– Не знаю, смешно. В Вологде-где-где-где, в Вологде-где…

– Господи, ты-то откуда эту песню знаешь? Она старше тебя в три раза.

– А ее Ольга Сергеевна всю неделю поет. И на кухне, и в ванной. Ходит, теряет все, ищет, и поет. Нервничает.

«Сашка тоже нервничает, – поняла Лера. Так трудно отрывать от себя любимых людей, отпускать их в самостоятельную жизнь, которая будет ли к ним еще благосклонна… Господи, какие старушечьи мысли!»

Ольга Сергеевна жила в старом доме на Лиговке, за Обводным каналом, далеко от метро. Лет, наверное, десять назад, когда в гостиницах не селили таких вот туристов-дикарей, как она, Лера с Андреем через знакомых сняли комнату у Ольги Сергеевны. И с тех пор Лера сначала одна, а потом с сыном приезжала ней как к родственнице, когда раз в год, когда и чаще. Теперь, конечно, у нее были деньги на хороший отель, но она полюбила эту женщину, привыкла к давно не видавшей ремонта квартире и угрюмому дому в рабочем районе. Когда приезжала Лера, дочь Ольги Сергеевны, Маша, переезжала в комнату к матери, и в ее распоряжении оказывалась целая комната. Маша, которая была чуть старше Сашки, относилась к нему как сестра, а Лера вела долгие разговоры с Ольгой Сергеевной. Жили они небогато, но когда Лера пыталась им подсунуть лишнюю сотню, неизменно отказывались. Именно Ольга Сергеевна научила Леру, как быстро приводить себя в чувство, когда за окном промозглое холодное осеннее утро, и веки хоть пальцами поднимай, как Вию: надо заварить крепкий чай в горячее молоко, без воды, но обязательно с сахаром. Ольга Сергеевна всю жизнь проработала учительницей в школе, и порой, особенно в ноябре и в феврале, в самые тяжелые месяцы в условиях питерского климата, она приносила в класс чай, молоко – и прямо на уроке отпаивала досыпавших на партах учеников.