Нора Робертс - Большой риф

— Просто стала более разборчивой.

— Парни с дипломами, — фыркнул Мэтью. — Всегда подозревал, что тебе нравятся интеллектуалы. — Он опустил взгляд на ее руки, затем посмотрел ей в глаза. — Никаких колец. Почему?

— Оставим в покое нашу личную жизнь.

— Это будет нелегко, поскольку некоторое время нам придется работать в непосредственной близости.

— Как-нибудь справимся. А что касается работы, один из членов твоей команды обязательно будет погружаться с кем-то из нашей. Я тебе не доверяю.

— И так умело это скрываешь, — пробормотал Мэтью. — Прекрасно. Меня это устраивает. Мне нравится нырять с тобой, Тейт, ты приносишь удачу. — Он откинулся назад, уперся локтями в землю, уставился на звезды. — Давно я не плавал в теплых водах. Когда ныряешь в Северной Атлантике, быстро начинаешь ее ненавидеть.

— Тогда зачем ты там нырял? Мэтью покосился на нее.

— По-моему, это личный вопрос. Тейт отвернулась, проклиная себя.

— Да, но мной руководило профессиональное любопытство.

Ну, он вполне может удовлетворить ее профессиональное любопытство.

— За подъем с глубин металлолома платят большие деньги. На тот случай, если ты не слышала, детка, Вторая мировая война собрала большой урожай.

— Мне казалось, что единственный интересующий тебя металл — золото.

— Что угодно, лишь бы платили, милашка. А я чувствую, что это путешествие будет очень прибыльным. — Хотя изучение ее профиля приносило не только удовольствие, но и боль, он продолжил это занятие. — Ты в это не веришь?

— Не верю. Но папа не может отказаться от мечты. «Изабелла» и «Санта-Маргарита» заворожили его.

— И «Проклятие Анжелики».

— Да, как только он услышал о нем.

— Но ты больше не веришь в проклятия. И в магию. Образование вытравило из тебя веру в чудеса.

Мэтью сказал чистую правду, но почему-то ей было больно слышать это от него.

— Я верю, что амулет существует и находится на борту «Изабеллы». Цена колье складывается из его возраста, стоимости драгоценных камней и золота, а не из суеверий.

— В тебе ничего не осталось от русалки, Тейт, — тихо сказал Мэтью, еле удержавшись, чтобы не погладить ее волосы. — Раньше ты напоминала мне сказочное существо, для которого воздух и море — родная стихия. В твоих глазах было столько тайны, и казалось, что для тебя нет ничего невозможного.

Тейт задрожала, но не от резкого порыва ветра, и, защищаясь, заговорила с нарочитой холодностью:

— Не заговаривай мне зубы. Мы оба прекрасно знаем, что ты обо мне думал.

— Я думал, что ты прекрасна. И еще более недосягаема для меня, чем сейчас.

Тейт вскочила, ненавидя себя за то, что от такой наглой лжи ее пульс забился быстрее.

— Не сработает, Лэситер. Я отправляюсь в это путешествие не для твоего удовольствия. Мы — деловые партнеры. Пятьдесят на пятьдесят, раз так хочет мой отец.

— Ну разве не интересно? — прошептал он, затем медленно отставил бутылку и поднялся. Они стояли лицом к лицу. Он вдыхал аромат ее волос. Его пальцы пульсировали от воспоминания о прикосновениях к ее коже. — Я до сих пор возбуждаю тебя, не так ли?

Ей удалось изобразить легкое презрение.

— Твое самомнение находится там же, где и прежде: точно под «молнией» джинсов. Вот что я скажу тебе, Лэситер. Если мне станет скучно и захочется поразвлечься, я дам тебе знать. Не слишком надейся на это и постарайся не ставить себя в идиотское положение.

— Я совсем не чувствую себя идиотом, — ухмыльнулся он. — Мне просто любопытно. — Надеясь ослабить охватившее его напряжение, Мэтью снова сел. — Еще какие-нибудь правила, Рыжик?

Ей потребовалась целая минута, прежде чем она смогла доверять своему голосу.

— Если случится чудо и мы найдем «Изабеллу», я, как морской археолог, оценю и систематизирую все находки. Все до последнего гвоздя будет занесено в каталог.

— Прекрасно. Надо же как-то использовать твои ученые степени.

Тейт ощетинилась от явного пренебрежения ее достижениями.

— Двадцать процентов находок, которые я отберу сама, мы подарим правительству Сент-Китса и Невиса.

— Двадцать процентов — изрядный кусок, Рыжик.

— Прибавь немного славы к будущему богатству, Лэситер. В случае удачи, я начну переговоры с правительством о создании музея. Музея Бомонтов-Лэситеров. Если «Изабелла» так богата, как предполагается, ты выделишь десять процентов из своей доли и все равно сможешь не работать ни дня до конца своей жизни. И не будешь испытывать недостатка в пиве и креветках. Мэтью снова ухмыльнулся.

— Все еще злишься из-за той шпаги? Твои условия мне не нравятся, но я не возражаю.

— Еще одно. Если мы все-таки найдем «Проклятие Анжелики», оно пойдет в музей.

Мэтью схватил бутылку и залпом осушил ее.

— Нет. Я выслушал все твои условия, Тейт. У меня же есть только одно — амулет мой.

— Твой? — Она бы рассмеялась, если бы не стиснула зубы от злости. — Ты имеешь на него столько же прав, сколько любой из нас. Его потенциальная стоимость огромна.

— Оценишь и вычтешь из моей доли. Но оно мое.

— Зачем оно тебе?

— Заплатить старый долг. — Мэтью поднялся, и, увидев выражение его лица, Тейт съежилась. — Я обмотаю им шею Ван Дайка и придушу его.

— Это глупо. — Ее голос дрогнул. — Это безумие.

— Это факт. И тебе придется смириться с ним, Тейт, потому что так оно и будет. — Мэт взял ее за подбородок, и она задрожала, но на этот раз не от его прикосновения, а от кровожадного блеска его глаз. — У тебя свои правила, у меня — свои.

— И ты ждешь, что мы будем наблюдать за тем, как ты планируешь убийство?

— Ничего я не жду. Просто надеюсь, что у тебя хватит ума не мешать мне. А теперь иди спать. У нас завтра тяжелый день.

Он растаял в тени деревьев, а Тейт обхватила себя руками, чтобы унять дрожь.

Не стоит обманывать себя. Мэтью не шутил. Он все еще полон жажды мести. Конечно, вряд ли они найдут «Изабеллу». И еще меньше шансов найти амулет…

Впервые в своей жизни, отправляясь в экспедицию, Тейт надеялась на неудачу.

Увлекшись подготовкой к путешествию, Тейт старалась не думать о его конечной цели и просто наслаждаться жизнью. Ей это почти удалось. Иногда даже казалось, что она вернулась на восемь лет назад.

Они покинули Хаттерас солнечным весенним утром. Прохладный бриз поднимал на море легкую зыбь. Тейт по настоянию отца первой встала за штурвал и повела яхту вокруг острова к океану. Вскоре и бывшая пиратская гавань, и пассажирский паром остались позади. Материк превратился в смутную тень, осталось лишь бескрайнее море.

— Как чувствуешь себя, шкипер?

Рэй встал позади дочери и обнял ее за плечи.

— Прекрасно. — Тейт подняла лицо к ветру, дующему в открытые окна. — Думаю, я слишком долго оставалась пассажиркой.