Даниэла Стил - Отзвуки эха

— Должно быть, это важная шишка… — задумчиво протянула Амадея, гадая, кто это и слышала ли она о нем. Теперь Амадея уже знала имена многих английских агентов, работавших во Франции, слышала их позывные, когда выпадала ее очередь работать с рацией. К этому времени Амадея уже многое умела. Жан-Ив был хорошим учителем. И очень ее любил, хотя они были вместе так недолго.

— Очень важная, — кивнул Серж. — Я его немного знаю. Он вполне способен выполнять задания в одиночку, но сейчас необходима жена. Это вызовет меньше подозрений. Понимаешь, ты единственная, кто может ему помочь.

Никто из женщин-агентов не говорил по-немецки так бегло, как она. Амадею любой примет за немку. Другие, может, и хорошо говорят по-немецки, но с виду — вылитые француженки. Амадея же выглядит как истинная немка. И не просто немка, а идеальная арийка. Офицер, с которым ей предстояло работать, тоже наполовину немец, правда, в нем нет ни капли еврейской крови. Мать была прусской принцессой, которая в молодости славилась необыкновенной красотой.

— Кто он? — вырвалось у Амадеи. Теперь ее одолевало невольное любопытство. Неожиданно для себя она заинтересовалась новым заданием.

— Его псевдоним — Аполлон.

Амадея уже слышала это имя раньше и, кажется, однажды видела его. Да… он уже прилетал, но вот лица его она совсем не помнит…

И тут ее осенило. Конечно же, помнит! Они с Жан-Ивом действительно встречали этого человека! Руперт Монтгомери! Один из тех, кто организовал детский поезд!

— Он британский лорд.

— Совершенно верно, — кивнул Серж. — Он тоже тебя запомнил и считает, что вы будете хорошей парой. У тебя очень подходящая внешность.

И подходящий характер.

Сама того не сознавая, в минуту опасности Амадея удивительно умела держать себя в руках. Нервы из стали и удивительно трезвый ум. Все работавшие с ней утверждали это.

Они молча направились назад, к дому. В воздухе заметно похолодало. Зима в этом году ожидалась ранняя. Дойдя до калитки, Амадея взглянула на Сержа и вздохнула. Похоже, она обязана выполнить это задание. Недаром Господь до сих пор щадил ее. Как бы ни было страшно, какая бы опасность ей ни грозила, она должна служить Ему.

— Я согласна, — тихо сказала она. — Когда он прилетит?

— Я тебя извещу. Скорее всего в конце недели. Сейчас был только понедельник.

Амадея встревоженно нахмурилась. Серж виновато опустил глаза, понимая, что слишком многого просит от нее. Но что делать? У него нет другой кандидатуры. И она сама согласилась. Приходится платить любую цену за победу и свободу, даже если приходится рисковать жизнью лучших людей.

— Я буду ждать, — пообещала Амадея. Серж кивнул. Недаром эта девушка произвела неизгладимое впечатление на Руперта Монтгомери. Он даже помнил ее псевдоним: Тереза. В шифровках и радиограммах использовались только псевдонимы. Она будет ждать сообщения.

— Спасибо. Он очень осторожно работает и знает, что делает. До сих пор у него не было проколов.

Что же, она будет работать с ним ради еврейских детей, которых он спас. Ее долг — помочь этому человеку.

Серж обнял Амадею и зашагал к сараю, где собирался переночевать. Амадея вернулась домой. Здесь, в сельской глуши, она ничего не боялась и, несмотря на риск разоблачения, чувствовала себя в безопасности. Кроме того, если не считать жестоких репрессий, следующих за очередной диверсией, немцы в провинции совсем не так свирепствовали, как в столице.

— С Богом, — прошептала она. Серж кивнул.

Два дня спустя Амадея, сидя у рации, услышала свои позывные. В сообщении было всего два слова: «Тереза. Суббота». Это значило, что самолет прилетит в пятницу: на всякий случай о его прибытии всегда объявлялось на день позже, чем на самом деле. Ближе к полуночи они начнут высматривать маленький самолет и прислушиваться к звуку мотора. И как всегда, придется действовать быстро и осторожно.

Вечером в пятницу Амадея отправилась в поля. Их группа насчитывала восемь человек. Люди разбились на четверки, держа фонарики наготове.

Наконец вдалеке послышался знакомый звук. Встречающие растянулись по полю и включили фонарики. Самолетик буквально плюхнулся на землю, прокатился почти до самой рощи и еще не успел остановиться, как из него выпрыгнули четверо в грубой крестьянской одежде и шерстяных шапках. Менее чем через три минуты самолет уже снова был в воздухе. Вся операция прошла как по маслу. Еще две минуты — и французы исчезли, вернувшись на свои фермы. Трое спутников полковника Монтгомери отправились с ними, причем на разные фермы. У каждого было свое задание, и все четверо должны были встретиться снова только перед самым возвращением в Англию. А пока им предстояло рассредоточиться по югу. Монтгомери обычно работал один, но на этот раз ему была нужна Амадея.

Она, не вступая в разговор, отвезла его на ферму, где жила сама, устроила в старом лошадином стойле на задах коровника и показала люк в полу, где можно было скрыться, в случае если заглянет кто-то посторонний. В тайнике были приготовлены одеяла и кувшин с водой. Назавтра им предстояло отправиться в парижское предместье на встречу с Сержем.

Оба по-прежнему не обменялись ни словом. Перед уходом Амадея взглянула на человека, называвшего себя Аполлоном, кивнула и, уже шагнув к двери, услышала тихое «спасибо».

Очевидно, он благодарил ее не только за эту ночь и теплые одеяла, но и за согласие работать с ним. Он уже многое знал о ней и о том риске, которому она сейчас подвергала свою жизнь. Единственное, что ему осталось неизвестным, — это связь Амадеи с Жан-Ивом, что, впрочем, не имело никакого значения для того, что им предстояло сделать. Высококлассный агент британской разведывательной службы, Монтгомери хорошо понимал, что теперь от его партнерши будет зависеть очень многое. Читая ее досье, он то и дело восхищенно качал головой, находя ее прошлое весьма интригующим. Большое впечатление на него произвел также ее уход из монастыря во имя спасения остальных монахинь.

Амадея кивнула и ушла к себе, в маленькую комнатку за кухней. Утром она принесла ему завтрак. На нем была та же грубая одежда, что и накануне. Монтгомери выглядел опрятным, отдохнувшим и был аккуратно выбрит. Амадея отметила, что даже в обличье фермера он имел весьма представительный вид. Монтгомери был таким же высоким, как и ее отец, только в золотистых волосах проглядывала седина. На взгляд Амадеи, ему было лет сорок, почти столько же, сколько Антуану, когда он погиб. Вообще между ними существовало некоторое сходство, хотя один был французом, а другой — англичанином. Монтгомери легко мог бы сойти и за немца, идеального представителя высшей расы. Но ему трудно было бы остаться незамеченным в любой толпе.