Елена Усачева - Игра по чужим правилам

Это была река Серебрянка. Ну, конечно, как она могла про нее забыть? Она же водяной знак, Скорпион! Любит купаться, как изрек когда-то давно Никодим. Особенно зимой. В одежде.

Другой вопрос, как она могла к реке выйти! Это же какой крюк. Хуже было то, что с ногой, которую сначала попытались оторвать, а потом отломить, что-то произошло. Ей было холодно – все-таки черпанула ледяной воды. А еще нога как-то странно вывернулась, и на нее теперь совершенно нельзя было наступить.

Надо было куда-то звонить и кого-то звать. Телефон, все это глупое путешествие пролежавший в кармане штанов, был приятно теплым. Замерзшие пальцы неловко тыкали по клавишам, попадая не туда, заставляя то крупно появиться время, то открыть папку с эсэмэсками.

А лес вокруг ухал и вздыхал. После освещенного экрана парк казался особенно мрачным.

Позвонить Лешке. Он где-то рядом. Уже нашла его имя в списке контактов, остановилась. А если она звонком выдаст его? Или подойдет кто-то чужой? Его поймали, обыскали, телефон взяли.

Ира сунула руку в варежку – от холода нестерпимо ломило пальцы. Домой тоже не позвонить. Кто ей там будет помогать? Пока придут, она в Снегурочку превратится.

И тут телефон ожил сам. В снежной тишине звонок показался глухим и безжизненным. Номер не знаком.

– Алло!

– Здравствуйте! – Голос далекий, словно специально трубку подальше отводили.

– Здравствуйте. – Кто? Вроде что-то знакомое…

– Как дела?

– Кто это? – не до церемоний теперь. Хотя вопрос прозвучал резковато.

– Саша.

Ей стало жарко. Это уже было не смешно.

– Какой Саша?

– Ну, Саша, – ответили ясно и четко, и Ире показалось, что она сейчас узнает голос. – Забыла? Где ты?

С Кавказских гор орлом спустился? Что-то быстро? Ира мысленно заметалась, потому что и сама себе не могла ответить на вопрос, где она.

– Что тебе надо?

Это опять был какой-то розыгрыш.

– Думал, встретиться.

И тут Ира встала. Несмотря на боль, обиду и отчаяние.

– А не пошел бы ты… – начала она.

В ответ коротко хохотнули и дали отбой. Не успел экран погаснуть, как телефон снова зазвонил. Кто же это такой шутник!

– Тебя замели?

Она уже открыла рот, чтобы заорать, но остановилась. Щукин.

– Лешка!

Сразу стало холодно и больно.

– Значит, не замели. Елку-то не бросила?

– Ты где?

– В Караганде! Лошадников этих видишь?

– Никого не вижу. Я заблудилась.

– Ну, ты вообще!

– И еще у меня с ногой что-то.

– С головой?

Ира не ответила.

– Парщикова не видела?

– Кого?

И вдруг она поняла, чей это голос был сейчас в трубке, кто ей звонил! Митька! Вот зараза!

– Увидишь, бей, не разговаривая. Это он на нас ментов вывел.

– Зачем?

– Елку бросай и выходи на дорогу.

– Я не понимаю, где здесь дорога.

– Связался я с тобой! – Фоном в трубке раздался какой-то шум, и Лешка, быстро пробормотав: – Погоди, перезвоню, – дал отбой.

Как только наступила тишина, Ира разобралась, где находится. Если она вышла к речке, то надо идти направо вниз по течению, оно выведет к дороге.

Это совсем близко. Что же она сидит здесь и плачет? Все удалось! У нее есть елка! И даже если они ее не смогут вынести, то заберут завтра. Ира найдет веревку, свяжет непокорные ветки, и у нее вопреки всему будет собственный праздник. На две недели раньше, чем у остальных.

Все сомнения и страдания уплыли в прошлое. Она снова была сама собой. Или все-таки чуточку другой? Но точно у нее в душе больше не было ничего от того нескончаемого ожидания, которое растянулось на холодные месяцы осени.

Зазвонил телефон.

– Лисова! Где ты?

– Иду к дороге.

– Стой на месте. Я сейчас.

Она послушно остановилась. Лешка здесь будет через пять минут. Вместе они дойдут до границы этого бесконечного леса, и все закончится.

Она стояла, тяжело опираясь на свою несчастную елку.

Ставить ее надо не дома, а в классе. Ребята укутают ее разноцветной мишурой и серебряным дождиком, у подставки навертят гофрированную бумагу. Красиво.

Чувство эйфории проходило, на ее место возвращалась боль. Ира смутно увидела, как от белой стены деревьев отделилась темная фигура. Она шла, неловко переступая с ноги на ногу, покачиваясь и размахивая руками.

– Дура! – Щукин еще больше замерз и похудел.

– Зачем он это сделал?

Лешка вырвал из ее рук елку. Секунду с сомнением смотрел на дерево, решая, что делать. Пока не поздно, быстро предложила:

– Давай поставим в классе?

– Завтра. – Он с силой воткнул елку в сугроб. Снег хрустнул, принимая подарок. – Что с ногой?

– Не знаю.

– Пошли! – Он подхватил Иру под руку, и они как-то неожиданно легко двинулись по протоптанной Лешкой тропе.

Около выхода из парка черными призраками стояли полицейские на лошадях.

– Что случилось? – свесился один с седла. Ира узнала его, это был тот, что налетел на них, вытянув руку, словно собирался схватить.

– Ногу подвернула, – Щукин уверенно шагал вперед. Даже не приостановился, чтобы ответить.

– Ногу? – Вопрос прозвучал уже в спину. – Может, помочь?

Задержать они их не могли: Щукин с Ирой шли с пустыми руками.

– Не надо. Ничего не надо, – твердил Щукин сам себе, потому что его уже никто не слышал.

А потом Ира почувствовала себя сидящей на снегу. Лешка стремительно убегал. Перед ним рваными скачками неслась невысокая черная фигура. Она петляла, пытаясь увернуться от Лешкиных рук.

– Подожди! – хохотала Ира, глядя, как мальчишки бегают по освещенному пятачку между сугробов. – Не надо!

Глупый Парщиков! Хотел отомстить. И, как всегда, у него ничего не получилось.

Щукин его все-таки догнал. А потом долго макал головой в сугроб, пока снег не начал таять и подтаявшие кусочки льда не стали расцарапывать Митьке лицо в кровь.

– Оставь его! – добралась до дерущихся Ира. – Он же неспециально!

– Ага! Неспециально! – Лешка утер усыпанные снегом щеки. – Тебя, может, и не специально, а меня специально сдать хотел.

– Почему только тебя?

– Молчи! – приподнялся Митька, за что получил пинок и снова опустился лицом в снег.

– Потому что ты у нас особенная! Это его слова.

– В смысле?

Ира посмотрела на Парщикова. Он оперся на лоб, чтобы можно было дышать, но вставать не спешил.

Лешка отряхнул снег с коленей.

– Если Курбанова тронет тебя хоть пальцем, я ей башку сверну.

И побежал. Что за манера все время бегать? Неужели так трудно признаться, что любишь. Или трудно? Бедный Лешка, она не хотела его в себя влюблять, так получилось. И как хорошо, что все получилось именно так.

Митька размазывал кровь по лицу.

– Ну и где ваша елка, дровосеки?

Ира обернулась на темный лес. Полицейских не было. Откуда-то оттуда, из непроглядной черноты деревьев, виднелся новогодний свет украшенной елки. Митька этого, конечно же, рассмотреть не мог. Он ведь и правда не верил в чудеса и не умел любить. Он умел только завидовать.