Арина Ларина - Всем сестрам по мужьям

– «Пилинг совсем» – это, наверное, как стружку с Буратино снять, – смеялась Таня. – А Бейсик, раз с большой буквы, это, видимо, и есть тот мужик, который листовки выдает. Он в качестве бонуса после ногтей идет. Если мы, красотки, останемся в состоянии «неизменной цены». Может, у них тут натурой платят?

После изучения английской версии текста выяснилось, что «пилинг совсем» – это всего лишь полный пилинг. А «внимательность стороны Бейсик» – обработка лица. И про «красоток неизменной цены» тоже все оказалось безобидно. Услуги входили в пакет «Красота».

– Хорошо еще, что не красотка в пакете, – пробормотала уставшая смеяться Татьяна. – Нет, что-то мне расхотелось в СПА идти. Они, похоже, и процедуры делают так же, как переводят. Не будем рисковать.

Чтобы Ольга посвежела и успокоилась, хватило смехотерапии с прочтением листовки и одной ночи здорового сна.

Оставшиеся дни отдыха прошли терпимо, но в аэропорту Лелька опять начала капризничать.

Сначала она застряла в дверях с чемоданом, сунувшись не в ту щель. Потом уронила чемодан и отломала колесико. Теперь чемодан тащился за поскуливающей Лелькой, душераздирающе скрипя по полу оставшейся железкой.

Татьяна, раздраженная тем, что отпуск закончился, она уезжает от моря, Ольгу не пристроила, личную жизнь не наладила, фокусы сестры терпела с трудом. Точно так же, как Лелька дергала ее, дети в очереди дергали нервных мам.

– Тань, а чего так долго? – ныла Лелька. – А мы еще приедем? Тань, а чего ты такая смурная? А какой у нас рейс? А мы в той очереди стоим? Ой, Тань, а паспорт нужен? А то я его в чемодан уже убрала.

– Оля, открой чемодан и найди паспорт. Без него тебя не выпустят из страны. А я отойду на минуту, – не выдержала Таня и сбежала от сестры в туалет.

«Пустырника бы сейчас», – подумала она, закрываясь в кабинке. На случай, если Ольга придет ее искать.

За тонкой стенкой хныкал писклявый детский голосок:

– Мама, давай сказку про принцессу-какашку! Мне никак!

– Ну вот, – голос неизвестной мамы гулко носился среди кафельных стен, – пришло время переезда. Уважаемые жители живота, сказала принцесса, я покидаю вас. И пошла на выход.

Ребенок кряхтел, вторя ему, мамаша продолжала натужно рассказывать дальше:

– Сама она потащила чемоданы. Но чемоданы были тяжелые-тяжелые! У меня сейчас пупок развяжется, переживала принцесса! Чемоданы никак не пролезали в двери. А-а-а! Не лезут! Или лезут? Или мы застряли? Принцесса с сопением и пыхтением толкала тяжелые сумки.

Не выдержав, Татьяна с хохотом вывалилась из уголка задумчивости. Изумленный детский голосок из-за пластиковой дверцы почтительно произнес:

– Мам, это принцесса смеялась? Она уехала?

Ольга сидела у раскрытого чемодана и задумчиво перебирала шмотки. Вероятно, искала паспорт.

– Лелька, знаешь, ты кто? – воскликнула Таня. – Ты принцесса!

– С чего это? – с подозрением поинтересовалась Лелька.

– А вот такой уродилась! Тебя не смущает, что твое нижнее белье рассматривает вся очередь?

– Не могу паспорт найти, – захныкала принцесса.

– В боковых карманах смотрела?

– Нет, – обрадовалась сестрица. И из первого же наружного кармана выудила паспорт.

– Правильно, мы не ищем легких путей. Сначала открыть баул, все перетрясти и лишь потом глянуть снаружи.

Декларацию Ольга тоже заполнить не смогла. Равно как и не сумела самостоятельно объясниться с таможенником.

Татьяна смотрела на нее почти с нежностью, представляя, как сестра однажды уедет от нее навсегда. И будет жить сама. Как-нибудь. Переезд принцессы-какашки.

Ольга судорожно рылась в карманах.

– Тань, я, кажется, посадочный талон потеряла, – с ужасом сообщила она.

– Он у тебя из паспорта торчит.

– Знаете, – неожиданно произнес сидевший напротив мужчина. – Вы удивительная женщина. Столько терпения, такта. Другая давно бы сорвалась. Я просто восхищен. Не подумайте, что я навязываю знакомство, но вы чудо. Я был уверен, что все женщины истеричные, вздорные существа. Вы меня потрясли. Кстати, меня зовут Андрей.

– Татьяна. А это Оля.

– Очень приятно. Скажите, а вы сестры или подруги? – Мужчина с интересом разглядывал Лельку, но обращался к Тане.

– Сестры. – Татьяна чувствовала, как горят щеки. Ей было неловко из-за незаслуженной похвалы, из-за мужского внимания, такого неожиданного и… приятного.

Андрей был невысок, худ, сутуловат. В общем, среднестатистический блеклый мужчина средних лет. Со слегка помятым лицом, поредевшими волосами и горечью во взгляде. Держался он с достоинством и выглядел как обедневший дворянин или затюканный, но не сдавшийся интеллигент. Нечто среднее, с неуловимыми чертами как первого, так и второго.

Одет он был то ли в очень дорогие, то ли в дешевые вещи. Их добротная серость не позволяла определить точнее. Но обувь у него была дорогой, это Таня определила сразу.

«Да какое мне дело? – мысленно спохватилась она. И сама себе ответила: – Не хочу иждивенца с высшим образованием. Но определенно хочу хоть кого-нибудь. Интеллигентного».

Лелька тем временем вываливала на Андрея ворох сведений о себе: талантливая художница, непризнанный гений, большое будущее, надежда российской живописи.

– А где вы выставляетесь? – прервал ее монолог новый знакомый.

Ольга снова завелась. Теперь основной темой стали вредители, гонители и просто завистники, не дающие ей донести свое творчество до ценителей.

– А кто-нибудь из признанных мастеров уже давал отзывы о ваших работах? – не унимался Андрей.

Он разглядывал Лельку с любопытством и интересом. Причем интерес этот был похож на попытку сосчитать лапки у неведомого жучка и понять, а есть ли рожки? В общем, несерьезный интерес с оттенком презрительного недоверия.

Про мастеров у Лельки тоже имелось мнение, которое она и изложила с подробностями.

– То есть вы не выставляетесь, об уровне работ вам никто не говорил, – подвел итог Андрей и посмотрел на Таню. – А ваша сестра работает? Или у нее домашний режим?

– Постельный у нее режим, – пробормотала Татьяна. Но спохватившись и вспомнив, что она добрая и терпеливая, бросилась отрабатывать полученные ранее комплименты: – Ольга пока не работает, но планирует устроиться.

– Ничего я не планирую, – возразила сестрица. – Когда я буду рисовать, если работать пойду?

– То есть вы еще и не работаете? – Андрей удовлетворенно потер руки. – Эгоизмус махровус на фоне бытового инфантилизма.

– Вы врач? – испугалась Татьяна.

– Экономист. Но это не мешает мне разбираться в людях. Правда, иногда я ошибаюсь. Как-нибудь я вам об этом расскажу.

Таня зарделась. Ей понравилось, что так ненавязчиво он обозначил продолжение их приятного знакомства.