Глафира Душа - В ожидании Романа

Степан не разговаривал после случившегося месяц. Команды отдавать – отдавал. Но и все. Команды и приказы – ведь не разговор. Раньше по вечерам, когда ребятам удавалось кое-как примириться с жарой, духотой и знойным воздухом, когда перед сном наступали короткие мгновенья обманчивого покоя, кто-то просил:

–?Степ! Почитай что-нибудь! Рвани душу!

И он не ломался, читал своего любимого Бальмонта:

Бывало, кто-то всхлипывал в середине стиха, кто-то шумно вздыхал...

Теперь же, когда Степан не разговаривал, вечерами травили анекдоты, вспоминали байки из прошлой жизни. В основном, конечно, про любовные похождения, про доступных девчат, про силу свою мужскую и неотразимое обаяние. Особенно преуспевал в этом Гиви. Каждый раз им предлагалась вниманию слушателей новая история с головокружительными подробностями и пикантными деталями.

Ребята посмеивались, шутили, беззлобно переругивались, подначивая друг друга и провоцируя Гиви на очередной рассказ о любовном приключении.

–?Молодой человек, вам подсказать? Помочь выбрать? – Продавщица смотрела на Степана с некоторым раздражением и с интересом одновременно. Как замер над кроваткой, так и стоит столбом вот уже минут двадцать.

–?А? Что? Помочь? Зачем? – Он очнулся от своих воспоминаний и не сразу сообразил, где находится...

И тут же:

–?А, да! Подскажите. У меня двойня!

–?Поздравляю!

–?Мне бы кроватку... И коляску... И ванночку. И... что там еще нужно?

Девушка кинулась предлагать ему на выбор детские принадлежности. И хотя выбор в ту пору был невелик, все же пришлось решаться – синюю, зеленую или белую коляску. Одеяло шерстяное или фланелевое? Нужны ли подушки новорожденным или их приобретают позже?

Он что-то перебирал в руках, что-то доверял выбрать девушке, долго копался в пеленках-распашонках, пока его не пронзила страшная мысль, от которой он с остервенением сжал погремушку и, не заметив, раздавил своими натренированными пальцами. Девушка с недоумением смотрела на странного покупателя. Что это с ним? Но вместо глаз увидела два бездонных колодца, в которых плескалась такая боль, какой ни в одних других она до сих пор не встречала.

«Я – убийца! – кричал сам себе Степан. – За что мне такое счастье – быть живым? Стать отцом? Жить? Любить? За что это мне, убийце? Ведь он мог жить. Он – Санька – мог отлежаться, оклематься. А я его убил!» Другой голос не соглашался, твердил: «Да он же страдал! Он же сам просил тебя! Он все равно бы умер. Только в муках! А ты помог. Ты, можно сказать, спас его от лишних мучений!» Степан горько усмехался, не соглашаясь с этими сомнительными доводами, и все твердил: «Он же мог жить! Его могли спасти! А я убил! Я – трус! Я – мразь! Я – подонок! Я испугался, что меня будут мучить на глазах у Саньки. И я не выдержу... Я буду просить их остановиться... Буду умолять о пощаде или о смерти! Не важно, о чем! Важно, что я унижусь, я не вынесу такого!»

Он не замечал, как из порезанной ладони кровь капала на белые пеленки... Не замечала этого и продавщица. Она смотрела в глаза мужчины, не в силах оторваться, и беззвучно плакала...

Первые годы брака Даша вспоминала с ужасом. Если бы ей кто-то раньше сказал, что семейная жизнь выглядит вот так, она бы не вышла замуж никогда. Орущие пацаны, бесконечные пеленки, бессонные ночи, сумасшедшие дни, сцеживание, кормление, боль в груди, болезни детей, крики, набухшие десны, температура, молочная кухня, районная поликлиника, запоры, поносы, недостаток витамина Д, безденежье, снижение либидо, отсутствие оргазма, тоска, вынужденное сидение дома, очереди везде и всюду, ветрянка, кашель, прививки, купание, первые шаги, сплошные синяки, слезы, ссадины, бутылочки, соски, пустышки, смеси, энурез, насморк, заикание, логопед, детский сад, ранний подъем, черные круги под глазами и полное отсутствие желаний, кроме одного: спать! Спать всегда! Спать везде! В любое время суток! При любой погоде! В любой ситуации! В любом месте!

Боже мой! Почему ей не попалась в молодости книга: «Замуж? Никогда!» Почему она так жестоко ошиблась в жизни? Вот Зойка, соседка!

Двадцать пять лет, живет припеваючи. Сама себе хозяйка! Театры, кино, вернисажи, поездки! Не живет – порхает! А посмотреть на Дашу? Изможденная, измученная, страшная! Вместо стрижки – жуткий хвост! Вместо нормальной одежды – старый спортивный костюм. На руки смотреть невыносимо. А ведь ей всего-то двадцать четыре! Господи! Да она уже старуха! Мама и то лучше выглядит, чем она. Ну, если не моложе, то уж счастливее – точно! А Даша превратилась в комок нервов.

–?Пашка, стой! Яшка, туда нельзя! Остановитесь! Замолчите! Гады! Сволочи-и-и!

Учебу пришлось оставить. Три года уже как. Теперь хоть детей в сад определила, и то хорошо. Можно было бы в Университете восстановиться. Можно-то можно, только ни сил, ни желания, ни внутренних ресурсов – ничего не осталось у Даши.

Когда она вспоминала эти годы, ей казалось, что с мужем они даже и не разговаривали. Он работал то в двух, то в трех местах. Машина, что было вполне логично, стала ломаться и требовала к себе все большего внимания. Как материального, так и физического. Приходил Степан домой злой, усталый, неудовлетворенный. Дома его встречала жена – злая, усталая, неудовлетворенная.

Только дети были веселы, беспечны, беззаботны, гармоничны в общении друг с другом и совершенно не замечали, насколько они напрягают родителей.

Университет Даша с горем пополам все же окончила. Но к тому времени все изменилось в жизни. Отец ее давно не работал в министерстве. Хорошо, хоть старый приятель взял его к себе в фирму в отдел рекламы. Для папы это были и «плюс» и «минус» одновременно. Плюс – потому что наличие работы. Да еще хорошо оплачиваемой! Да еще в его предпенсионном возрасте! А минус – потому что как же это так: он – в недавнем прошлом солидный чиновник, руководивший серьезным отделом, принимавший решения государственной важности – подчиняется какой-то девчонке-пигалице, выпускнице журфака?! Скорее уж он должен возглавлять этот рекламный отдел фирмы! Он – с его опытом, связями, авторитетом! А не быть пешкой или мальчиком на побегушках у сопливой девчонки! Однако его друг – руководитель фирмы – считал иначе. Девочка – умница, знает законы бизнеса, и, хотя они еще только формировались в нашей стране в то время, она была вполне обучаема, восприимчива к новому, управляема, инициативна и оригинальна в своих творческих решениях. Сергей же Павлович – Дашин папа – пока только бравировал связями, возможностями и перспективами. На деле же получалось не очень. Все его «связи» и «возможности» поменяли место работы, ушли в коммерческие структуры, бросились, как и он, на зарабатывание денег. Поэтому эффекта от его работы особенно не наблюдалось. Приятель зарплату платил исправно, но все участники этой затеи начинали понимать: вряд ли что хорошее получится. Хозяину нужен результат, а не амбиции. Сергею Павловичу нужны и деньги, и признание, и высокая должность... Короче, речь о том, чтобы помочь дочери устроиться на работу, уже не шла. Самому бы удержаться, дотянуть до пенсии.