Галина Куликова - Каникулы для взрослых

– Ну, если даже у Муси… Тогда – гиблое дело, эта тайна умрет вместе с Ружейниковым.

– Пока вы с Тоней занимались таинственными женскими делами, я нашел великолепный ресторан, – сказал Глеб. – Не против еще раз пройтись по старому маршруту?

Варя была только «за». Держась за руки, словно настоящие влюбленные, они прошли под аркой крепостных ворот, почти сразу же свернули за угол и оказались на параллельной улице. Здесь было мало пешеходов, и Глеб снова поцеловал Варю, на несколько секунд прижав ее к себе. «А разве мы не настоящие влюбленные? – подумала та. – Как можно не влюбиться в такого парня? Нателла права – я буду последней дурочкой, если упущу свой шанс».

Прогнав сомнения, она постаралась настроиться на одну волну с Глебом, и тот очень быстро увлек ее в водоворот чувственности. Они сидели за столиком в самом углу ресторана, который был набит битком, – незаметные, не замечающие ничего вокруг. Он держал ее за руку и ласкал ладонь большим пальцем – откровенно и нежно. Их колени соприкасались. Они ели что-то аппетитное, воздушное, но Варя не замечала, что именно. Оттого, что Глеб смотрел на нее раздевающим взглядом, а Варя уже знала вкус его поцелуев, ей стало жарко. Платье невыносимо жгло кожу. Раньше оно почему-то казалось ей мягким, а сегодня стало колючим.

Они пили красное вино, и, когда Глеб делал глоток и при этом не сводил с нее глаз, это казалось ей слишком откровенным, почти непристойным. Она волновалась, роняла вилки и не могла понять, что ее так завело.

Не в первый раз в своей жизни она ужинала с мужчиной, не в первый раз мужчина добивался ее благосклонности. В какой-то момент Варя рассмеялась и наклонила голову, и Глеб внезапно припал губами к ее шее. Это был нахальный влажный поцелуй любовника. Варя охнула и закрыла глаза. Да, в этом было дело! Другие мужчины ухаживали за ней, тогда как Глеб обольщал – яростно, почти грубо. Страсть плескалась в его глазах, словно тяжелый мазут.

Обольщение! Это слово было дротиком, угодившим в «десятку», фишкой, брошенной на выигрышный номер. Глеб собирался разжечь в Варе не уютный огонь любви, а дьявольское пламя страсти. Она поняла это и молча согласилась. До отеля они брели, словно двое пьяных – поддерживая друг друга и поминутно останавливаясь, чтобы снова начать целоваться. Варя не помнила, как они добрались до лифта, не посмотрела, кто стоит за конторкой и не шныряют ли вокруг репортеры.

Не договариваясь, они отправились в ее номер, и как только вошли и включили свет, Глеб немедленно хлопнул ладонью по выключателю, чтобы снова погасить лампы. Варе казалось, все происходит не с ней, что это не она сейчас поддается нажиму, разрешает Глебу расстегивать, развязывать, стискивать и гладить. Несмотря на целеустремленность, он не забывал целовать ее в макушку, в шею и плечи, зарываться носом в волосы. «Пусть, – думала она. – Пусть все уже случится, наконец. Наступит определенность». Ей хотелось, чтобы размытый мир снова обрел четкость, а она сама – уверенность в себе, потерянную цельность.

Глеб провел руками по ее бедрам, и Варя закрыла глаза, чтобы темнота стала еще чернее, еще невообразимее. Почему-то именно сейчас ей снова вспомнилась баронесса. «Красные флажки, красные флажки, – попросила она, обращаясь неизвестно к кому и к чему, – помогите мне! Счастье или несчастье меня ждет? Если счастье – пусть ночь будет длинной и сладостной. Если несчастье – пусть все закончится прямо сейчас». Впрочем, она точно знала, что остановить Глеба не сможет уже ничто – его руки стали тяжелыми, губы злыми, дыхание прерывистым и хриплым. Варя выгнулась, откинула голову…

И в этот момент услышала, что снаружи, с улицы кто-то стучит в стекло. Сначала она даже не поняла, что этот стук призывает ее, велит подойти к окну. Но он повторился! Некто, находившийся за стеклом, начал скрестись и возиться, потом трясти раму, пытаясь попасть внутрь. Глеб, в конце концов, тоже услышал посторонние звуки. Варя могла бы поклясться, что он даже зарычал, словно волк, упустивший добычу. Вместо того чтобы испугаться или расстроиться, она негромко засмеялась. И сказала вслух:

– Значит, несчастье…

– Что это такое? – резко спросил Глеб. – Какое несчастье? Кто это?

– Понятия не имею.

Варя нырнула в ванную, сорвала с крючка банный халат и завернулась в него. Кожа горела, искусанные губы болели, голова была затуманена. В полутемном зеркале она себя не узнала – с огромными глазами и потерянной улыбкой…

– Варя! – резко окликнул ее Глеб. – Иди сюда.

Она вышла и обмерла. Глеб стоял, держа двумя руками поднятую раму, а в окно влезал кто-то тощий и белобрысый, кто-то ужасно знакомый…

– Филипп! – воскликнула она изумленно.

– Филипп?! – словно эхо, повторил Глеб. Он был не просто раздосадован, он был в бешенстве.

Если бы взглядом можно было убить, знаменитость уже валялась бы на полу – обескровленная и бездыханная.

– Закройте окно, – велел между тем незваный гость. – Меня могут увидеть! Вы же не хотите подмочить свою репутацию? Впрочем, что это я? Наоборот, вашей репутации мой ночной визит пойдет только на пользу. – Он с деланым сожалением посмотрел на горку одежды, валявшейся на полу, и покачал головой. – Кажется, я выбрал не самый удачный момент, чтобы нанести дружественный визит.

Он говорил на страйне, австралийском диалекте английского, и понять его было не так-то просто даже профессиональным переводчикам.

– Вы простили меня за записку? – продолжал между тем Филипп, тщательно задергивая шторы. И объяснил: – Ничего не поделаешь – популярность. Она иногда позволяет забыть о приличиях.

– Какую записку? – спросил Глеб сердито.

Вероятно, он понимал, что не стоит нападать на иностранца, тем более за пределами родины, поэтому изо всех сил пытался подавить эмоции. Эмоции бурлили, словно кипящая вода в котелке. Под расстегнутой, вырванной из джинсов рубашкой перекатывались мышцы. Варе почему-то при взгляде на них вспомнилось сокращающееся тело удава. Она моргнула, чтобы прогнать наваждение.

– Я писал ее не вам, а даме. Меня зовут Филипп Чандлер, – пояснил гость.

– Ну и что дальше? – резко спросил Глеб.

– Ничего, я просто проявил вежливость.

– Слушайте, зачем вы сюда залезли? – поинтересовалась Варя, скрестив руки на груди.

Возбуждение, владевшее ею еще несколько минут назад, спало, словно колдовские чары. Она чувствовала себя трезвой и веселой. Пульс медленно возвращался к норме.

– Я заключил пари и выбрался на карниз. Потом у меня закружилась голова, и я понял, что не доберусь до своего окна. Тогда я постучал в ваше! Все очень просто.

Глеб презрительно фыркнул.

– Я постучал в первое попавшееся окно, – пояснил Чандлер с раздражением. – Честное слово, я понятия не имел, кто занимает этот номер.