Даниэла Стил - Возраст любви

— А ты? Как ты встречаешь Новый год? — спросила она.

— Я? Этот Новый год я, наверное, встречу точно так же, как и ты. Возможно, я останусь в Тахо, а может быть, вернусь в Лос‑Анджелес. — Он посмотрел на нее и вдруг почувствовал себя последним тупицей. — Знаешь, Аманда, — предложил он, — я мог бы остаться в городе, и мы провели бы эту неделю вдвоем. Как друзья. Мы ходили бы вместе в кино, ужинали в ресторанах, смотрели бы телевизор. В магазине у меня нет никаких дел, так что я буду полностью в твоем распоряжении…

Джек просительно заглянул ей в глаза и добавил негромко:

— Ведь нет же такого закона, который запрещает нам быть друзьями, верно?

— А как же твои планы? Ну, насчет лыж и всего остального?

— У меня все равно проблемы с коленной чашечкой. — Джек хмыкнул. — Мой лечащий врач только поблагодарит тебя, если ты сумеешь отговорить меня от столь опасного времяпрепровождения.

— А что потом? — с тревогой спросила Аманда. — Я имею в виду, после того как мы…

Этот вопрос все еще пугал ее, и Джек решил ответить честно. Хитрить и лавировать ему не хотелось, к тому же с Амандой говорить откровенно было и приятнее, и проще.

— Как мне кажется, об этом нам не надо думать. Но если хочешь знать мое мнение, я тебе скажу: каждый из нас имеет право поступать так, как ему хочется, и никто не может осудить нас, если мы захотим быть вместе и в праздничную неделю, и после нее. Да, каждый из нас может запереться в четырех стенах и носа на улицу не высовывать, но что и кому мы этим докажем? Мы не обязаны отчитываться ни перед друг другом, ни перед нашими детьми, ни перед Мэттом, наконец. В конце концов, он умер год назад, и свой долг перед ним ты исполнила. У тебя есть право жить нормальной человеческой жизнью, и никто его у тебя не отнимет, если ты сама этого не захочешь.

Он перевел дух и улыбнулся:

— В кино, во всяком случае, мы вполне можем сходить вместе. В зале темно, и никто нас не увидит. Из всех развлечений это — самое безопасное.

— В кино? С тобой? — переспросила Аманда. — Пожалуй, на такой подвиг я еще не могу отважиться.

— Если хочешь, я буду сидеть на последнем ряду и даже не подойду к тебе, — предложил Джек.

— Ты сумасшедший. — Аманда покачала головой и посмотрела на него. У нее было такое лицо, словно она всеми силами пыталась заставить себя сказать ему «нет». Больше того, Аманда знала, что должна это сделать, но… не могла. Джек был так чертовски обаятелен и с такой покорностью ждал приговора, что отказать ему у Аманды просто не повернулся язык.

— Не далее как вчера, — сказал он торжественно, — я пришел к аналогичному заключению. Я понял, что я действительно сумасшедший. И, представляешь, я даже слегка забеспокоился…

— Я тоже беспокоюсь. — Аманда снова рассмеялась. — Все, что есть в тебе, — все меня беспокоит, тревожит, даже пугает. Если бы у меня была хоть капелька здравого смысла, я бы уже давно сказала тебе, что больше не желаю тебя видеть. По крайней мере до тех пор, пока не придет пора крестить первого ребенка Пола и Джен.

— Боюсь, что этого придется ждать как минимум девять месяцев. Это слишком долго — человек не должен на столько времени отрываться от культуры. Так как насчет кино, Аманда?

— Поезжай лучше на свое озеро Тахо и спокойно отдыхай, — посоветовала она. — И… позвони мне, когда вернешься, ладно?

— О'кей, договорились. — Джек был достаточно опытен, чтобы видеть, что в этот раз ему своего не добиться, и не упорствовать напрасно. Ему не хотелось расставаться с Амандой, но он заставил себя встать из‑за стола.

— Счастливого Нового года, — промолвил он и, на прощание поцеловав ее в макушку, шагнул к дверям кухни.

Она что‑то сказала ему вслед, Джек не расслышал и, остановившись на пороге, обернулся.

— Что?..

У нее был такой взгляд, что на мгновение Джек замер, словно обратившись в соляной столб. Аманда казалась испуганной, но в лице ее читалась такая решимость, какой он никогда прежде у нее не видел. Она смотрела ему прямо в глаза и молчала.

— Ты что‑то сказала? — повторил Джек.

— Я сказала, что в «Беверли‑Центре» идет фильм, который я давно хотела посмотреть. Сеанс — в четыре, так что, если хочешь, можешь пойти со мной.

— Правда?.. — Его голос прозвучал не громче шепота. — Ты действительно считаешь, что я… Что мы можем…

— Да. По крайней мере, мне так кажется… — Аманда ненадолго задумалась. — Мне бы хотелось, — добавила она. — Ох, Джек, ничего я еще не знаю. — И Аманда сокрушенно покачала головой.

— Тогда я заеду за тобой в половине четвертого, — решительно сказал Джек. — И приготовься — после сеанса я поведу тебя ужинать в тайский ресторан. Договорились?

Аманда кивнула, и на его губах заиграла робкая, несмелая улыбка. Потом, словно боясь, что она передумает, Джек сорвался с места и бросился прочь. Он спешил домой, чтобы переодеться и сдать билеты до Тахо.

Следующие пять дней были наполнены настоящим волшебством. Джек и Аманда как будто очутились в какой‑то фантастической вселенной, где время остановилось. Они ходили в кино, гуляли в парке, болтали обо всем, что приходило в голову, а иногда просто сидели рядом и молчали, чувствуя себя совершенно свободно и раскованно. Никакие мысли не смущали их, никакие заботы не тревожили. Правда, пару раз Джек звонил в магазин, чтобы удостовериться, что там все в порядке, но Глэдди, которая так и не решилась взять отгулы, ответила, что справится со всем и без него и что он может спокойно отдыхать. Джек знал, что он может с легким сердцем оставить на нее магазин — Глэдди действительно способна была самостоятельно справиться с большинством проблем, — однако впервые в жизни ему было наплевать, что будет с его салоном. Джеку хотелось только одного — быть с Амандой, а магазин пусть проваливается ко всем чертям. Между тем они почти не говорили на серьезные темы, ни о чем друг друга не спрашивали и ничего друг другу не обещали. Они просто проводили время вдвоем — день за днем, час за часом, и это было именно то, чего хотел и в чем больше всего нуждался каждый из них.

С каждым днем Аманда чувствовала себя все лучше и лучше. В молчании Джека, в его надежном присутствии как будто была заключена какая‑то целительная сила, и она чувствовала, как ее рана затягивается, а на смену боли приходят покой и уверенность в себе.

Что касалось Джека, то и с ним происходило что‑то странное. Рядом с Амандой он как будто сбросил десятка полтора лет и снова стал таким, каким был когда‑то давно, с Дорианной, только лучше. Он был старше и мудрее, но за последние тринадцать лет он слишком много времени потратил зря. Аманда же сумела остаться цельной, неизбалованной, чистой, и в ее присутствии Джеку начинало казаться, что вся его прошлая жизнь не имеет больше значения. Все, что было с ним раньше, как будто принадлежало другому Джеку Уотсону; он же словно начинал жизнь заново, с чистого листа.