Диана Машкова - Парижский шлейф

Перед ней, рядом с улыбающимся Олегом стоял нахмурившийся Николай.

– Анастасия Петровна, это – Иван, – представил его Олег, «Николай» изобразил робкую улыбку и чуть заметно поклонился. – У него опыта работы нет, но…

В ушах у Насти стало горячо, сознание отступило. Дальше она не слышала ни единого слова, перед глазами плавали неразборчивые пятна, а Олег что-то говорил и говорил… Потом резко замолчал, молниеносно вытолкал Ивана за дверь и кинулся к начальнице.

– Анастасия Петровна, вам плохо?! – Он заметался, налил в стакан воды, поднес к ее губам, смочил под краном кулера белоснежный, с вышивкой, носовой платок, приложил к Настиному горячему лбу.

– Это все я, идиот, виноват! – причитал Олежек, не переставая. – Вы же сказали, что устали. Не надо мне было…

– Где он? – Настя, очнувшись, едва прохрипела эти два слова и раздраженным движением отбросила порхающие вокруг ее лица наманикюренные руки.

– Кто?! – Олежек вытаращил глаза.

– Нико… – она чуть не задохнулась, – твой Иван.

– За дверью, наверно. – Олег схватил со стола документы и начал обмахивать Настю. В любое другое время она словесно отодрала бы его за подобные вольности так, чтоб мало не показалось. Сейчас сил не было. – Да какая разница?!

– Догони!!! – Она снова оттолкнула его руки – бумаги веером разлетелись по комнате. – Вдруг он ушел?!

– Господи! – Олег бросился на колени, начал собирать документы, потом махнул рукой, выбежал за дверь. Настя жадно выпила стакан воды и, сжав руками виски, начала раскачиваться туда-сюда, словно в трансе.

– Вот, – Олежек втолкал испуганного «Николая» в кабинет. – Куда его девать?

– Посади на стул, – Настя с трудом взяла себя в руки, – и выйди!

Она успела подумать о том, что тогда, девять лет назад, Николай не застрелился, как сказал ей Стае, а с ним произошло какое-то несчастье. Может быть, он попал в катастрофу, может, потерял память и пропал. А теперь вот бог знает как оказался здесь. Но ее он, само собой, не узнает. Ну, конечно! Она безобразно изменилась – жизнь в самом эпицентре порока и душевной грязи не проходит бесследно! А вот он не постарел – даже, наоборот, отчего-то выглядит гораздо моложе. Боже мой! Что же с ним на самом деле было все эти годы?!

Олежек тем временем вытащил кресло на середину кабинета, словно готовил лобное место, толкнул в него «Николая» и стремительно вышел.

Закрыв за собой дверь, он с досадой сплюнул на ковер и прислонился спиной к холодной стене. Олежек чувствовал, что в кабинете начальницы сейчас будет происходить что-то важное – у него на эти вещи был отличный нюх. Поэтому не стоило далеко удаляться. Мало ли! Он приоткрыл дверь незаметно, до едва образовавшейся щелки, и тут же припал к ней натруженным ухом. Олежеку до зарезу нужен был компромат на Настю!

Достало пресмыкаться и бегать за ней, как мальчишка, – тем более что шефиня их совсем зарвалась: отравилась собственным всемогуществом и деньгами! Стрижет, сука, бабки со стриптизеров: чуть что – «штраф», чуть что – «уволю»! Совсем краев не видит – допрыгается скоро. Олежек такие вещи нутром чувствовал, не первый год он по клубам: среди ребят все полгода, что он здесь проработал, росло недовольство со скоростью снежной лавины. А он только рад был эти недовольства усилить: ругал хозяйку, называл жадной, рассказывал про свои несуществующие унижения. Он-то уж точно знал: как только вечно грызущаяся между собою братия объединяется ради мести в единое целое, спасайся, кто может! Ч-черт! Если б только не старая мокрощелка Лида из МВД, давно бы с самыми прогрессивными ребятами устроили девочке Насте «темную». Больше заступиться за эту дрянь некому. А он бы по справедливости занял ее место в этом клубе.

– Можешь говорить? – Настя взяла себя в руки и, вернувшись к привычной роли хозяйки борделя, зло сверкнула на «Николая» глазами. Тот испуганно кивнул.

– Твое имя? – Руки у нее тряслись, «Николай» в ужасе на них косился.

– Иван…

– Ладно, черт с тобой! – проговорила она.

– Я не понимаю… – голос затравленный.

– Возраст? – от волнения у нее дрожали губы.

– Двадцать два!

– Врешь!

– Двадцать один!

– Неправда!!! – Настя впечаталась в спинку кресла, чтобы успокоить готовое завибрировать тело.

– Господи боже мой… – «Николай» поднял красивую руку и нервно провел ею по густым темным волосам с длинной челкой.

– Сидеть! – Настя заметила его испуганную попытку выбраться из кресла. – Мы не договорили!

– О чем? – едва выдавил он.

Настя не удостоила его ответом. Вместо этого прозвучал новый вопрос:

– Почему ты пошел в стриптизеры?

Настя, видя замешательство «Николая», немного остыла. Совершенно точно – он ее не узнавал, не понимал, что происходит, и не вел двойную игру. Как же все это невероятно!

– Мне нужны деньги, – сообщил он, тяжело шевеля не слишком послушными от страха губами.

– Что, прежним способом заработать не можешь? – само собой вырвалось у нее. «Николай» недоуменно посмотрел синими глазами.

Почему синими?! Раньше, в той жизни, они были карие. А-а-а, наверное, линзы.

– Я не понимаю, – пролепетал он, – у меня вообще нет профессии.

– Ну, конечно, профессией это не назовешь. – Настя теперь говорила с деланой насмешкой, но волнение от встречи с ним не отступало. – Где ты учился?

– Меня отчислили, – он неожиданно выдал сравнительно длинный и нервный монолог. – Сначала приняли в МАИ по квоте, потом отчислили. Понимаете, я, кажется, не технарь. Наверное, филолог.

– Что? – Настя в свою очередь нервно провела рукой по волосам: теперь уже она не могла понять ни единого слова. – Какая еще квота?

– Понимаете, – «Николай» перевел дух и заговорил увереннее, но еще путаней, – у меня нет родителей. То есть они, конечно, были, но я их не знал, думал, умерли. А теперь выяснилось, что на самом деле умерли. Никого нет. Отец, он…

– Подожди! – Настя перебила его и сразу же сникла. У нее в голове творился абсолютный кавардак. Мысли путались, мешались, наезжали одна на другую. Она только сейчас поняла – у этого «Николая» совсем другой голос! Нет-нет, девять лет разлуки здесь ни при чем. Она прекрасно все помнит, каждую нотку. До сих пор помнит так, будто они разговаривали только сегодня утром.

– Почему вы все время кричите? – у мальчика затряслись губы.

– Тактика стресса, – мягко объяснила Настя, сжалившись над ребенком и брякнув первое, что пришло ей в голову.

– Мне говорили, что «Les Fleurs du Mai» странный клуб, – голос его дрогнул, – но я не знал, что настолько!

– А ты к нам ради «странностей» пришел? – не смогла удержаться от первой слабой улыбки Настя.

– Нет, – юноша тоже осторожно, едва уловимо, улыбнулся в ответ, – мне название нравится.