Елена Граменицкая - Сказка Шварцвальда

Стоило Ирине взглянуть на бывшую подругу, услышать за прикрытой дверью в ее спальню легкий шелест спешно одеваемых вещей и уловить тонкий аромат знакомой туалетной воды, как привычный реальный мир рухнул и с дьявольским смехом покатился в преисподнюю… Ирина резко развернулась на шпильках и молча направилась к лестнице. В полной тишине, слыша лишь оглушительное, отдающее эхом до десятого этажа цоканье собственных каблуков, она вышла на улицу, а Маша даже не осмелилась молить о прощении.

Не успев дойти до своего дома, она набрала записанный с утра номер.

Через три гудка — ее тезка взяла трубку.

— Здравствуйте, Ирина, я еще не успела по Вас соскучиться. Что-то случилось?

— Да — Ирина сама не узнавала свой мертвый голос — я приняла решение…

Она незримо почувствовала напряженное ожидание на другом конце, и хриплый голос собеседницы подтвердил ее догадку

— Может быть, Вы позвоните мне завтра, как договорились? На свежую голову? Поспешить — как известно людей насмешить…

— Нет, решение я не поменяю. Я заказчик — Вы исполнитель, не так ли? Отлично.

Я выбираю вариант номер…два.

Почему-то на том конце Ирине почудился легкий вздох облегчения, или ей показалось?

— Заказ принят. Подчиняюсь Вашей Воле, Ирина Владимировна, будьте любезны через пару- тройку часов быть у меня для письменного соглашения. А сейчас запоминайте или лучше запишите, что необходимо захватить с собой…..

Недалекое прошлое Марии Фогель. Продолжение

Маша, стояла, вжавшись в стену в коридоре, боясь отступить от нее даже на шаг. Отойди она на миг в сторону, весь мир рухнул бы в тартарары, завертевшись в адском круговороте. Центр вселенной, центр равновесия, спасающий настоящее от неминуемого катастрофы, находился сейчас у нее на уровне плеч. Она с упрямым остервенением подпирала стену своего темного коридора, не позволяя реальности раскачиваться, спасая действительность от нарастающей амплитуды гигантского маятника, обладающего потенциалом тотального уничтожения всего сущего.

Маша, стояла вжавшись в стену, став ее составной частью, она с полным отсутствием эмоций наблюдала как Денис быстро и молча оделся, не понимая глаз небрежно кинул в ее сторону вопрос — утверждение

— Она меня не видела? Значит, меня здесь не было. Запомни! Меня здесь НЕ БЫЛО.

Через секунду его действительно не стало. Запоздалый флер аромата мелькнул в воздухе и растаял, пустившись в вдогонку за хозяином, спасающим свою жизнь.

Маша еще некоторое время в оцепенении смотрела на щелку полуоткрытой двери, ведущей на лестничную площадку, как на проход, тайную лазейку в другой мир, ставший только что чуждым, с запрещенным допуском, миром, параллельным ее собственному, недостижимым.

Через секунду, коленки, о которых она и думать забыла, сломались, как хрупкие тростинки и тело Маши тихонько сползло на пол.

— Пожалуйста, умоляю, дайте мне поплакать- последняя разумная просьба мелькнула в ее голове, перед тем как равновесие нарушилось и начал стремительный бег по безумному замкнутому кругу, маятник неизбежности все увеличивал амплитуду. Действительность трещала по швам и наконец подобно набухшей сверхновой взорвалась в ее обезумевшей голове, разлетелась на куски, унося в пустоту остатки сознания.

— Или лучше умереть…

— Ха, дурашка!!! Три ноль!! Нокаут!

Недалекое прошлое Ирины Кушнир. Продолжение

Ирина удивлялась, откуда появилась уверенность в том, что она точно не будет плакать, совершенно точно, она не будет плакать сейчас, потом что ей совсем не обидно, ей на самом деле сейчас очень легко. Легко от долгожданного осознания правды, от исчезновения мучавших столь долгое время скользких подозрений, сомнений, недомолвок. Все, наконец, то закончилось. Жить с правдой оказывается намного легче, намного разумнее, обоснованнее. Намного уверенней.

Она почти уже выходила из дома, собрав по просьбе своей тезки кажется совершенно несовместимые друг с другом предметы, принадлежащие Денису. Его домашнюю затасканную почти до дыр любимую футболку, старую расческу, визитку, как ни странно, оставшийся со свадьбы, завалившийся за стопку постельного белья искусственный кружевной цветок, украшавший когда то ее собственную прическу, и пожалуй единственный логичный предмет из названного списка, их совместную фотографию, сделанную в самый сладкий год совместной жизни, во время страстного медового месяца, проведенного не только в роскошной постели отеля Шератон на Мальдивских островах…но и на белоснежном песке.

— Привет малыш, ты уже дома? — вдруг услышала она мягкий голос за спиной, заставивший ее вздрогнуть всем телом, изо всех сил сдерживая волну холодного омерзения, готовую накрыть ее с головой.

— Почему не набрала мне на трубу? А то я с Джоном языками сцепился, сама знаешь, он пока про всех своих телок не похвалится — не отпустит.

Резко, позволив на миг не сдержаться, Ирина повернулась к Денису и заставила себя взглянуть на него. Боже!

Он, не мигая, смотрел на нее и радостно улыбался, искренне радуясь встречи.

Лишь на одно короткое мгновение, в голову закралась тень сомнения, может быть, я ошибаюсь? Я же его не видела….почему я решила, что у Маши был он? Но, стоило ей вспомнить потухшие мертвые глаза бывшей подруги и витающий в коридоре аромат Гуччи Спорт подаренной ему на день рождения, как сомнения развеялись будто мимолетный туман. Наивная доверчивая дурочка не могла врать, ее молчание, ее простое молчание, выдало несчастную с головой.

Денис подошел к Ире поближе, нежно прикоснувшись к щеке носом, глубоко вдохнул аромат ее кожи и прошептал

— Девочка моя, я так устал от разговоров с Джоном, что всю дорогу думал о тебе, — он настойчиво по хозяйски дотронулся до груди замершей в ожидании очередной порции лжи женщины и требовательно сжал ее предательски напрягшийся сосок. Нет!!!

— Пойдем, малыш, у меня уже сил нет. — прошептали его жаркие манящие губы.

Ирина не понимала, почему вместо омерзения, которое вызывал оставшийся на его волосах чужой запах, в ней стремительно, подобно надвигающейся неумолимой лавине, подобно извержению нарастает неконтролируемое чувство желания. Чувство оскорбленного самолюбия, сублимированное в гипертрофированную мечту самоутвердиться, возымело неожиданный бурный эффект. Не говоря ни слова, молча, ожесточенно срывая с Дениса одежду, она толкнула его к кровати.

Получив неожиданную разрядку, спустя полчаса стоя под упругими струями душа, она, рождаясь заново, смывала с себя остатки его страсти, предательской, но не менее сладкой и желанной.

— Нет, дорогой, никому я тебя не отдам. Ты мой, только мой, — твердила он как заклинание. И в этот момент, прислушавшись лишь к собственному подсознательном инстинкту, она промокнула оставшуюся на бедре маленькую каплю семенной жидкости носовым платком и быстро спрятала его в косметичку.