Клер Кросс - На третий раз повезет

Они с братом были настолько похожи, что люди часто путали их. Но вот в повадках они были как день и ночь. Однако мало кто знал Салливанов достаточно близко, чтобы понять это. И то и другое им не раз пригодилось.

По крайней мере Шону.

Но сейчас Ник не намерен был выдавать себя за Шона. По крайней мере если ему предстоит снова целоваться с Фил, то он отчетливо даст ей понять, с каким из братьев она имеет дело.

Ник распрощался с мыслью о сигарете и решил перейти от раздумий к делу.

Адрес в Норт-Энде он нашел без проблем, хотя в окнах не горел свет, когда он приехал туда. Улица располагалась достаточно близко к Хановер-стрит, а потому была достаточно загружена транспортом, что Ника вполне устраивало.

Если верить адресной книге, Шон жил во второй квартире, а прогуливаясь по тротуару, Ник успел заметить таблички с фамилиями рядом с кнопками звонков. Три кнопки, три этажа, фамилия «Салливан» под второй кнопкой. Тут все ясно. В здании напротив Ник нашел нишу, закрытую от взгляда мусорными баками, затаился там и стал ждать.

Терпение было вознаграждено где-то после трех. Парочка сначала не привлекла его внимание, пока мужчина не повысил голос. Ника вывели из себя невоспитанность пьяного парня и пренебрежительное отношение к даме.

Николас молча выпрямился, глядя, как брат подталкивает девушку к двери, и с некоторым удовольствием отметил, что они с братом уже не так похожи внешне.

Вскоре на втором этаже зажегся свет. Невысокая темноволосая девушка поспешила к окнам и принялась закрывать занавески. Шон неспешно снял плащ, и Ник знал, что ничего хорошего ждать не стоит. Шон не сводил взгляда с женщины.

Она не успела опустить последнюю занавеску. Ник поморщился, когда его брат ударил ее в плечо. Крепко ударил. Женщина вскрикнула, а Шон закричал ей что-то в лицо. Он задернул занавеску и снова повернулся к ней. Нику были видны лишь их силуэты.

У соседей выключился свет, словно они сознательно не желали ни во что вмешиваться.

Ник решил иначе. Пора его брату понять, что за сбои поступки нужно расплачиваться.

Он подошел к телефонной будке и набрал номер полиции. Он сообщил о домашней ссоре, описал, что он видел своими глазами, а также дал адрес Шона и его имя. Когда диспетчер спросил, кто звонит, Ник повесил трубку.

Он дождался прибытия патрульной машины, прогуливаясь неподалеку. Ему не терпелось вмешаться самому, но в ушах звенели слова Фил о его безрассудстве.

Она скорее всего права.

Полицейские вышли довольно быстро. Николас подождал, пока они вывели брата. Шон громко возмущался и вообще был сама невинность. Его скоро выпустят, Ник не сомневался в этом. Девушка сидела на ступеньке и всхлипывала, вряд ли она послушает совета полицейских.

Николас сделал все, что мог, но легче ему от этого не стало. Он не мог решить проблему, хотя это и был бы шаг в правильном направлении. Патрульная машина отъехала, и Ник смешался с толпой на Хановер-стрит. Он пошел быстрее, хотя идти, собственно, было некуда. Ночь становилась все холоднее, и Николаса согревало лишь чувство голода.

К рассвету стало совсем тяжко. Он достал из кармана визитку Фил, сверил адрес и пошел к ее офису. Предчувствие встречи немного развеяло тоску.

Утро было раннее, и вид у меня, надо сказать, был удручающий. «Вдова Клико» мстила за бурный вечер. Будильник зазвонил так, словно в голове забил колокол. Я смутно помнила, как говорила что-то Элайн по поводу женщины на этикетке. За окном было темно и холодно, как будто метеорологи забыли, что уже пришла весна. Я застонала и вылезла из постели только для того, чтобы посмотреться в зеркало и убедиться: выгляжу я еще хуже, чем чувствую себя.

Ужас. Глаза опухли, как у алкоголички с восьмидесятилетним стажем. Стоило удаче улыбнуться мне, как я все испортила. Вот Ник испугается, увидев меня утром.

Какие уж тут шансы…

Что ни говори, а я не жаворонок. А спать по пять часов для меня просто катастрофа. В идеале, если вам, конечно, интересно, я предпочитаю спать по одиннадцать часов, а потом еще с полчасика нежиться в шелковой пижаме с журналом по садоводству в руках. Я представила рядом Ника в неглиже, и мне стало немного полегче.

Элайн настаивает на версии, что мое нежелание встречать новый день лицом к лицу является следствием недостатка кофеина в крови. Элайн употребляет двойной эспрессо перед сном и спит как младенец. Только глупцы недооценивают ее метод.

Я же отказываюсь следовать моде на кофе по той же причине, по которой не употребляю все, к чему можно пристраститься, будь то легально или нет. Прошлая ночь была исключением, но даже невинные розовые пузырьки дали о себе знать поутру нежелательными последствиями.

Ладно, шоколад не относится к категории запретных продуктов. Редкое исключение. Но я слышала, даже есть юридический прецедент. И я точно знаю: право каждого смертного на употребление шоколада записано в Женевской конвенции. А если не записано, то напрасно. Но это и не важно. Я же говорила, что не сильна в юриспруденции. Одним словом, шоколад должен быть горько-сладким, европейского производства и доступ к нему должен быть открытым. Иначе все может полететь к черту.

Много продуктов мне пришлось исключить из своего рациона из-за проблем подросткового возраста: картофельные чипсы, пончики, жареные продукты, место которым на скамье подсудимых в суде по делам несовершеннолетних, – но мои отношения с шоколадом не были затронуты этими продуктовыми перипетиями. Наша любовь благословлена небесами. Любые грехи можно замолить, а в моем случае шоколад находился под пристальным контролем. Одна плитка в месяц и ни граммом больше.

К счастью, фантазии не в счет.

Я покупаю шоколад первого числа каждого месяца и томлю в холодильнике столько, сколько могу вытерпеть. А когда плитка заканчивается – я снова законопослушный гражданин до начала следующего месяца. На этих условиях у нас с шоколадом получается удерживать паритет, и он не посягает на целостность моих бедер. Пока что обеим сторонам удается соблюдать статус-кво.

Этим туманным утром я изучила содержимое холодильника и поняла, что йогурт мой организм не хочет воспринимать категорически. Я не выспалась, страдала похмельем, а еще – к несчастью, я поняла это слишком поздно, чтобы можно было что-либо исправить, – от меня неважно пахло.

А ведь мне предстоит снова встретиться с Ником, и возможно, на этот раз удача не станет мне улыбаться.

«Нервничаешь? – спросила я себя и сама же ответила: – Еще бы. Нужно срочно найти что-нибудь для поддержания духа».

И «что-нибудь» нашлось на дверке холодильника. Бельгийского производства, с трюфельной начинкой! Я спрятала его от самой себя, но прекрасно знала, где найти. О, это вожделение шоколада! Я набросилась на него и съела половину, прежде чем поняла, что творю.