Галия Мавлютова - Прыжок домашней львицы

Лева даже растерялся. Валентины в квартире не было. И не могло быть. Откуда она взялась, где прячется?

– Капитан Бронштейн, выходите, не то хуже будет, – строгим и спокойным голосом приказал Лысый.

И Лысый где-то здесь. На «вы» перешел. На брудершафт пили? Пили. Сколько раз? Много. Не сосчитать. Зачем «выкать-то»? Будь проще, Лысый, и люди к тебе потянутся. Сами выйдут. Где они тут засели с Валей? Капитан окинул взглядом прихожую. Лысого нигде не было. Валентины тоже. А-а-а. Они за дверью. По мегафону разговаривают. Мегафон изменил тон знакомых голосов. Объединил в себе двух разных людей.

– Щас выйду, ждите, – сказал Лева.

Лучше что-нибудь сказать в ответ. А обещанного три года ждут. Мегафон сразу заткнулся. Валентина терпеливо ждала Леву. Жене нужен муж. И точка. Лысый хотел убедить несчастную женщину, что Лева – вредитель. Нарушитель. Почти преступник. Но верная жена не поверила. Валентина ждала. И Лысый ждал. Весь народ ждал. Все замерли в ожидании. Как на вокзале. А капитан вдруг похолодел. Присущая Бронштейну невозмутимость неожиданно исчезла. Лева никогда ничего не боялся, его вообще трудно было чем-то испугать. А в эту минуту капитан неожиданно для себя понял, что такое настоящий страх. Он испытал мерзкое ощущение. Капитан случайно заметил труп. Самый настоящий и уже холодный. Температура явно ниже нормы. Он лежал посредине комнаты с вывернутыми ногами. Точнее, ноги были раскинуты в разные стороны, а носки повернуты вовнутрь. Жмурик нахально разлегся в центре всеобщего хаоса, пугая публику своей непосредственностью и неприкрытостью. Леонид Витальевич обрел душевный покой. И никто не склонился над его головой, умываясь слезами от понесенной утраты. Никто не оплакивал его. Не посыпал волосы пеплом. Не стенал. Даже не заметили кончины. Всем было наплевать. Свалка кипела и бурлила, переваливаясь из стороны в сторону. Она качалась, шаталась, размахивала руками и ногами, дергала разномастными головами, превратившись в живое существо, объединенное общим мотивом. Деньги стали причиной раздора, стержнем объединения интересов разных людей. Лева склонился над покойником. Закрыл старику мертвые глаза. Капитан простил Пономарева. Простил за все унижения. Это было давно. Сейчас все выглядело жестокой неправдой. Не было юного Левы. Не было противоречий между ним и командиром. Не было ничего. Осталась жесткая и неприглядная правда. Есть труп. Холодный и неприкаянный. Вполне безобидный, даже беззащитный. Его можно осквернить, а можно похоронить с почестями. Так лучше простить его. Необходимо отдать старика под защиту небесным силам. Пусть оберегают покой старого солдата. Лева вздохнул. Неловко пригладил седые космы на голове Леонида Витальевича. Взял автомат и громко крикнул, целясь в гущу свалки: «Отставить! По местам! Строиться!» Команда подействовала. Свалка распалась и выстроилась шеренгой, медленно потекла к выходу. Не потекла, просочилась. Совок повозился с замком, что-то щелкнуло, раз-другой, третий, и дверь открылась. На площадке стоял сам Лысый с автоматом. В маске с узкими прорезями для глаз. Но Лева все равно узнал его. Он узнал бы его даже в маскхалате. В одежде Деда Мороза. Лева абсолютно не боялся старого друга. В любой одежде друг остается другом, если, разумеется, он настоящий. Лева даже немножко обрадовался, увидев Лысого. Хорошо, что это был именно он, а не кто-то другой. Из-за спины Лысого выглядывала зареванная Валентина. Она с силой отшвырнула полковника и бросилась на шею Леве. Женщина что-то мычала, силясь сказать хотя бы слово, и не могла. Слезы мешали. Они стекали по ее пышным щекам и груди. Валентина приняла Леву на грудь, как стакан спирта после мороза. Лева вдохнул запах родных волос, и его сердце дрогнуло. Капитан не смог бы променять эту женщину ни на какую другую. Ему и не нужна была другая. С этой он сроднился. Стал единым существом. Разве этого мало?

– Валюха, ты это, не плачь, – сказал капитан и едва не задохнулся от родного запаха.

Подобное часто случается с мужчинами. Часто, но не со всеми. Они могут утратить способность говорить при вдыхании любимого запаха. На некоторое время утратят, а потом вновь обретают. Как бы ничего и не произошло. И никогда не происходило. Все как всегда. Все течет в заданном направлении.

– Капитан Бронштейн, вы арестованы, – громогласно заявил Лысый.

– Василий Васильевич, ты что, сдурел? – спросил капитан и оглянулся.

За ним стояли люди. Много людей. Витек. Совок, Санек, Колек и Оксана. Чуркин спрятался в темноте. Труп лежал посредине комнаты прямо в центре, на виду, будто его разложили для всеобщего обозрения. В общем, все были на своих местах. Как и положено по инструктивным нормативам. Оксана плакала, горько и сладко одновременно, она горевала и наслаждалась своим горем, громко, навзрыд. Горючие слезы застилали юное лицо.

– Эт-то кто такое? – сказала Валентина, отнимая побуревшее от страданий лицо от груди капитана.

– Эт-то? – сказал невозмутимый капитан.

– Это, это? – повторила Валентина, буравя пальчиком капитанскую грудь.

Лева от женской ласки даже согнулся пополам. Палец был острым, как гвоздь. А с виду милый пальчик. Пухленький такой, нежный. Дамский.

– Это? А-а, это же Оксана, совсем забыл, – спохватился Бронштейн, – познакомься, Валюха. Оксана – милая девушка. Хорошая. Добрая.

– Хорошая, говоришь? Добрая? – сказала Валентина и прошла сквозь капитана, как проходит шуруповерт сквозь стену, она даже не обогнула его, направляясь к милой девушке.

– Валюха, не тронь девушку, у нее горе. Дедушка умер. Только что. Видишь, лежит в комнате.

И тут капитан нечаянно заметил Константина. И Валентина его увидела. Несчастный и раненый миллионер. Нищий богач. Все забыли про источник зла. И капитан забыл. А источник присутствовал. Костя тихо лежал, затаившись от страха. В запале даже убить могут. Просто так. Костя неподвижно лежал в углу – избитый, заброшенный, ограбленный и всеми забытый. Миллионер приподнял опухшую голову и посмотрел на Валентину. Закатился в угол и притаился в ожидании финала. Он давно пришел в сознание. Свалка его не волновала. Пусть дерутся. Деньги все равно никому не достанутся. Даже государству. Миллионер терпеливо ждал Валентину. Она пришла. Настал сладостный миг блаженства. Сейчас Костя должен получить желаемое и желанное. Любимая женщина, как сладкая конфета, прыгнет ему прямо в руки. Сама. Расчет оказался верным. Любовь можно купить. За деньги. За те самые непотребные деньги, которые являются источником зла и мотивом любого преступления. Даже нравственного. Валентина заботливо склонилась над Константином.

– Костя, а как ты здесь оказался? Что ты тут делаешь?

– Я пришел спасать Леву, – ответил Константин.