Наташа Апрелева - Посторонним В.

Двигаемся глубже, кухонный нож, цельнометаллический, твоя рука не дрожит, таламус, мозжечок, ствол мозга, серое вещество, белое вещество, может быть, наоборот, нет, не здесь. Нейроны, говоришь? Ах, какие нейроны.

Что же, едем дальше? Вскрой мою грудную клетку, возьми мое сердце, давай, мне не больно, электропила для грудины, наверное – «дружба». М-да.

Вот этот синюшный полупустой мешочек с белесыми толстыми трубками, нисколько не похожий на валентинку с сюрпризом, судорожно сжимающийся в твоей руке, фуууу, ну нет.

Моя любовь не здесь. Уверяю тебя.

Снимаем слои розовато-бодрых мышц, отодвигаем странное дерево легких с ветвями трахей, а вот и ребра, какие белые, госссподи, абсолютно мертвые. Не здесь.

Может быть, любветворение сродни кроветворению, гемопоэзу? Побудем немного гемопоэтами. Заглянем в гости к костному мозгу, наведаемся через подвздошную кость, уважим незаслуженно забытую мигрантку-селезенку?

Ничего, просто кровь и кровь, и здесь и тут, ярко-алая, темно-красная, может быть, дело в переходе количество в качество? Да-да, Периодический закон.

Я думаю, пальцы. Я уверена почти, пожалуйста, посмотрим, я прошу тебя. Ну почему-почему, сам знаешь, давай отрежем парочку, уж делать так делать. Пальчики, они же такие молодцы, они то изобретательно ласкают тебя – милый, то пребольно вцепляются, белые от усилий, – не уходи жжже. Ах, пальцы.

Можно и ножом, вот эти давай, на левой, так, насинг здесь, полный насинг.

Ну что, поищем еще ГДЕ?

Правильно, спускаемся ниже, раковина пупка, и еще. Еще ниже. Большие срамные губы, малые, все остальное, великолепно действующий механизм, универсальная машина, а у кого-то бывает еще точка «джи», или врут?

Ннне увлекайся, сейчас не время, может быть, потом будет время, мы же делом занимаемся, генератор моей любви к тебе ищем, ннну ннне ннна-до сейчас, пожалуйста, я жжже нне о-с-т-а-н-о-в-л-ю-у-усссссь…

…да, но, тем не менее, здесь тоже ничего нет.

Я тебя люблю, говорю я. Стою, ноги на ширине плеч, руки опущены, пальцы вниз, нескольких не хватает, снесено полголовы, полмозга выворочено и обсыхает на кухонном ноже, сердце вынуто, пытается биться где-то, или уже нет – выпотрошена, обескровлена и счастлива.

Хохочу. Я поняла.

…Ты откупоришь выловленную в синем море бутылку, поймаешь за красную лапку почтового голубя, кликнешь на значок «проверить почту», заглянешь мне в монитор через правое плечо, через Балканский хребет, через Среднерусскую возвышенность. Ты спросишь: ну и про что мы пишем? Я отвечу: про любовь. Ты скажешь: ничего нового не придумаешь, и поцелуешь в сломанный мизинец. Я отвечу: а я не хочу – нового, я хочу – тебя. И скажу: НА!

23.30

Моталась сегодня по работе в Тольятти. Вообще у меня некоторое двойственное отношение к этому городку (в Табакерке) – с одной стороны, я его недолюбливаю за Абсолютное Жлобство, но с другой – там так приятно чувствовать себя Королевой в Изгнании, русской аристократкой в селе Кукоево, Надеждой Константиновной Крупской в Шушенском, Татьяной Лариной в малиновом берете, вздыхать, закатывая глаза: «Оооо, если еще раз услышу слово «ложить», просто умру от горя…»

А вообще – Белые Люди вон «по работе» ездят в Милан, Будапешт или Гамбург (на худой конец), а я по-настоящему выезжала:

1) в Тольятти;

2) в Негритянский поселок;

3) в Ульяновск.

Ульяновск – вообще страннейшее из мест, какое-то оторванное от действительности, причем в нехорошем смысле этого слова.

Лет сколько-то назад я даже познакомилась (по работе) с их мэром. Такой классный мужик, единственный, я думаю, в своем роде – из средств передвижения у него был автомобиль «Жигули», «семерка», или троллейбус – в формате общественного транспорта, не личный; плевать он хотел на все понты, ходил с веником в общественную баню, носил смешные полумальчиковые коричневые ботинки и болоньевую курточку – смелую новинку образца 1985 года.

Уважаю, я бы так, скорее всего, не смогла – своей волею отречься от глупых привилегий власти и денег, хотя и стремлюсь: бывало, резвишься себе среди уцененных одежд в отделе «Все за 400 рублей» или роешься с упоением в недрах любимейшего сэконд-хенда, наслаждаясь собственной независимостью и просветленностью, а потом ррраз! – и ненароком покупаешь сапоги за 29 тысяч рублей, что слегка сильно портит всю картину, согласна.

Ну, сапоги-то я купила непосредственно перед встречей с В., такой был порыв – выглядеть необыкновенной красавицей, в дорогих сапогах, прямо и грубо указывающих на статус. Позднее мы смеялись над этим, В., естественно, оказался полнейшей тундрой относительной оценки статуса по сапогам.

00.00

А из сумасшедших с поставленным диагнозом (необходимая оговорка) я близко общалась только с одним. С одной.

Это была моя сводная троюродная сестра (ах, что за Вера, что за молодец, как она тонко подчеркнула отсутствие душевнобольных кровных родственников!). Да, доктор, сама себе напомнила хрестоматийный пример из личной жизни: в детстве в спортивной секции играли в футбол, была весна и лужи, мяч отлетел в самую глубокую и неприятную, за ним бодро припустила девочка Вера, вернулась по уши грязная, мокрая и утопивши кожаную перчатку, но со словами: зато мяч у нас. Что-то похожее говаривал, помнится, Суворов: важнейшим из войны нам представляются маневры.

Несколько отвлеклась, так вот, моя троюродная сестра после рождения сына примерно озадачила родных и близких тем, что начала конспектировать программы передач ОРТ, включая рекламные ролики, по тем временам банка «Империал», а через пару недель голая убежала из дома, что не самым лучшим образом характеризует ОРТ как телеканал.

Носилась моя троюродная сестра в нуле одежды по городу, и ее отлавливали, было Странное время, мне (как родственной молодой матери) привезли сестринского сына, Потапа, и можно было наплевать на обычный распорядок дня: каждые десять—пятнадцать минут выпивать что-нибудь алкогольное с полным на то основанием, есть все, что случайно встречается на пути, даже какие-нибудь бутерброды с икрой, откуда-то была икра, мне даже понравилось. В общем.

01.00

Приезжал Ше сказать последнее прости, сказал. Убывает в Москву, повышать свою ква-ква-квалификацию, как смешно произносил один мой одноклассник, он заикался. Будет Ше врач высшей категории. Он и сейчас-то.

Что-то я делаю не так. Фактически все.

Сегодня прочитала прекрасную, нет, прелестную малую повесть? новеллу? что ли Войновича «Трагедия», просто зарыдала, какой талантливый этот Войнович.

Там монолог писателя, типа вот он, писатель, планирует создать роман о любовном треугольнике: он, она и еще он, все ходят друг от друга к друг другу, а в конце вместе втроем выпивают отравленного шампанского, вот. Пишет роман, относит издателю, а издатель удивлен: голубчик, говорит, да мы же два с половиною года назад опубликовали ЭТОТ ваш роман: о любовном треугольнике: он, она и еще он, все ходят друг от друга друг к другу, а в конце вместе, втроем выпивают отравленного шампанского.