Наташа Апрелева - Посторонним В.

Дебильный праздник, и я заранее анонсирую В., что никаких подарков, ради бога, ничего такого. Но как я есть девушка с фантазией (отдохнуть бы пару недель от нее), то сама решаю преподнести В. маленький сюрприз: очень остроумно придумала, офигеть как изобретательно, – рисую, как умею, ярко-красным карандашом для губ на груди сердечки, в большом количестве, некоторые смело пронзаю стрелой, в некоторые ловко вписываю буквочки «В», ну ясно.

Предполагается, что этот самый В. будет сказочно восхищен и вообще – рухнет от счастья, сжав меня в объятиях, но – все больше людей говорят даебтвоюмать с картой ВИЗА – восторги мне не обломываются, а даже наоборот.

В. ужасно, ужасно злится на бедные сердечки, и, если бы я тайно сфотографировала его в тот момент, могла бы удачно пристроить портрет для иллюстрации, например, литературы о диких нравах индейцев племени сиу, которые любовно украшали себя ожерельями из пальцев врагов.

Наверное, свирепую суть В. до сих пор прикрывало доброе и покровительственное (Верочка-дурочка) ко мне отношение – типа как в китайской кухне свинина маскируется под огурец и наоборот, а над карпом вообще глумятся – ну не имеет рыба прав быть сладкой, это закон.

А разъяренный В. тем временем говорит тихо и страшно: «Это ты нам с твоим мужем ОБЩИЙ подарок решила сделать? А что? Как удобно, два в одном? Он оценил? Что сказал? А когда вы трахались с ним? Когда? Последний раз когда?» – и разные подобные совершенно невозможные вещи, сжимая мою руку и даже немного ее выкручивая.

Я себя чувствую опоссумом, попавшим под поезд. Чем-то таким, тупоголовым и размазанным по рельсам.

Что сказать, праздник удался.

Эта идиотская история настолько в моем духе, что остается только глубоко вздохнуть и простонать классическое: ах, почему мир так несправедлив; похожие неописуемые случаи я даже объединяю в цикл «Ослепительница», да, как в рассказе Покровского о Суэцком канале? или каком? Ни фига не помню.

01.45

Я – уверяю Вас, доктор, – существо абсолютно никчемное, бесполезное, социальный ноль, даже и социальный минус пять. Или минус двадцать.

Никогда не делаю ничего общественно полезного, даже и не пытаюсь, и глупо от меня вообще чего-то ждать в этом плане. Неисправимая врушка. Люблю соваться в чужие дела, слушать чужие страшно интересные истории и раздавать идиотские, никому не нужные советы, оказывающиеся еще и вредными. Большая любительница сплетать разных-всяких интриг, бывало, еле себя удерживаю, чтобы не начать прямо сейчас, прямо здесь, из моих слов, из его молчаний, из тонких пальцев, светлых волос, длинных ресниц, взглядов в никуда и ответов из ниоткуда.

Ума у меня палата, воз и маленькая тележка, поэтому выстраивать отношения с мужьями, лучшими подругами, любимыми объектами я не научилась почти за сорок лет, это мне недавно ласково напомнила мама: «Тебе скоро сорок лет», – радостно пропела она. Не так уж и скоро, доктор.

Дети меня спрашивают: а ты правда мне это разрешила или просто вопроса не слышала?

Я иногда (часто, но ненадолго) исправляюсь, и часами с ними разговариваю, и покупаю всяких чудес (любимый способ «откупиться», стыдно), и пытаюсь помочь с физикой, химией и английским – безуспешно, а вот русский язык – мой конек, пишу тестовый ЕГЭ на пять, клянусь.

02.00

Никогда не расспрашивала В. о его работе, потому что:

1) он ведь хирург-онколог и ничего веселого рассказать не мог, и еще я постоянно и суеверно думала: чур меня, чур Господи, и плевалась через плечо, через левое;

2) было стыдно притаскиваться, здоровой, веселой, изобретательно раскрашенной, к нему на дежурства с тем, чтобы украсть его время у тяжелобольных людей;

3) а все равно приходила.

В один из дней я, в уже лично купленном белом, с уклоном в крутой эротизм (и даже в легкое порно) халате, сидела в его кабинете, аааааа, точно! Это был не просто «один из дней», это был редкий день полного отсутствия в городе Олафа, он уехамши в город-герой Москву закупать оборудование для нужд своего производства. Я уж не помню, чего наговорила своей матери, бабушке Лэ, чтобы она взяла ребенка Павла в будний день к себе, а ребенок Лиза с удовольствием осталась дома одна, праздновать свой личный и свободный от семьи вечер.

А я пришла на В-ское дежурство с расчетом на всю ночь, притащила выпеченные пирожки, хозяйка Медной Горы, настроение было расчудесное, на стол со стуком утвердила коньяк и вишневый сок. В. где-то носился, вечерний обход, я его ждала, вся в предпраздничном сверкающем коконе. Не знаю, принимали ли меня из-за перенаселенности Больницы за Настоящую Медсестру (Поглазки), работающую в другом отделении и коротающую длинные зимние (весенние, летние) вечера в теплой компании В., или всем было плевать, или все все знали.

Как говорится: или я ничего не понимаю, или одно из двух. Из трех.

Выпила коньяка, подержав его немного во рту, десны приятно закололо.

В дверь постучали, даже скорее – поскреблись. Я притихла, как мышь под метлой. Тогда дверь отворилась, и в узкую щель просунулась голова. Девичья. Со смешной заколкой-зайцем на пестрой челке:

– Извиняюсь, а доктор В.?.. Не здесь? – Девушка говорила тихо и как-то так грустно, что мой искрящийся счастливый кокон немного надтреснул, и немного ее боли проникло внутрь. Немного.

– Он где-то ходит, по палатам, – объяснила я. Голова помотала отрицательно сама собой:

– Нет, я везде пробежалась, нету и нету, а у Саши опять приступ, и я…

– Давайте мы ему позвоним, доктору В., – предложила я

– Нет-нет, можно ли беспокоить-то доктора, он рассердится. Я подожду тут, ладно? – голова втянулась обратно в коридор.

– Да сейчас я позвоню! – решила Вера сделать доброе дело, настоящий пионер.

– А я Оксана! – как благодарность проговорила девушка. Была она очень-очень худая, кудрявая и в целом напоминала какого-то зверька. Может быть, некрупную доброжелательную, но испуганную собачку.

Дозвонились, В. пришел очень быстро, кивнул девушке, пошел по коридору, она почти побежала за ним, чуть заглядывая в лицо, как некрупная доброжелательная собачка своему хозяину.

Вот с Оксаной, а потом и с ее мужем мы подружились, героические личности – и она и Саша. Саша два года назад заметил, что его родинка на ноге из коричневой стала черной и даже какой-то синей, увеличилась сначала до размера пяти копеек, потом пятидесяти. Потом до рубля. Когда гадкая родинка доросла до двух рублей, Саша, агротехник в деревне Богатое, обратился к врачу. Меланома, сказал чуть позже врач и нехотя пообещал Саше полгода жизни. Саша не принялся рвать на себе волосы и вопрошать: «Ну почему же именно я??!!» – Саша засел за Интернет, зарылся в медицинские справочники. Искал способы увеличить полугодовой срок. Насколько возможно. Оксана, жена, всячески поддерживала. Не отпускала никуда и ни на минуту. Всегда вместе. За два года они лежали в Больнице пятнадцать раз, Саше сделали пять операций на ноге, лазерную абляцию метастазов в печени, месяц назад они вернулись из Москвы, где Саше гамма-ножом убирали метастаз в мозгу. Убрали. Сейчас он ждал очередной операции, поддерживал кровь. Ставил оборону. Укрепления. Без устали, с Оксаной на баррикадах.