Наташа Апрелева - Посторонним В.

Я была бы абсолютно не против дачи в каком-нибудь старопомещичьем стиле, как в чеховских рассказах, чтобы вальяжно рассиживать в цветастом платье и шляпке за столом, наслаждаться покоем, пить чай пополам с коньяком и чтобы вокруг цветы, кавалеры, экзальтированные подружки и кони, кони…

Но жизнь диктует свои суровые законы, как повторяла нам преподавательница теории машин и механизмов, выдворяя с экзамена очередного попавшегося на списывании, на даче мне предлагается самой находить себе общественно полезное занятие, и никто не ожидает, что это будет созерцание стрекоз и бабочек. Как предпочла бы я.

00.30

Сейчас подумала, что все могло быть немного иначе, если бы во времена В. я тоже писала бы отчеты за день, как сейчас. Реализовалась бы потребность с кем-то обсудить, это дурацкое вечное желание поделиться, которое так мило меня и подвело. «Подвело»: самое умеренное выражение года. Записывала бы что-нибудь этакое:

– А помнишь ли ты, мон ами, что у тебя вскорости день рождения? – спрашивает В., уложивши лохматый затылок на мой живот, почти плоский.

– Как же не помнить, замечательно помню, – отвечаю я, рассматривая яркую ультрамариновую вазу муранского стекла в форме раковины.

Хозяин квартиры недавно наезжал из Италии, пополнил коллекцию, видимо.

Красивая вещица, я вообще очень люблю простое стекло. Хм, не знаю, можно ли муранское называть простым, ладно.

Аккуратно снимаю с себя двумя руками голову В., встаю, внимательно рассматриваю вазу.

– Слууушай, – возбуждается В., приподнимаясь на локте, – а давай я куплю у Пеки этот синий горшок, с которым ты сегодня так замечательно проводишь время, и подарю тебе, а? А то замучился уже…

Я мысленно представляю роскошную бесполезную штучку своей, а что, ощущение мне приятно, пожалуй, да.

– Замучился, говорю, страшно с этими подарками идиотскими, – искренне говорит В., – в прошлом году жене посудомоечную машину подарил, так она разревелась – типа я ее так подло упрекаю в недостаточно чистой посуде…

– Посудомоечных машин, значит, женам дарите? – Я хватаю В. за мягкое ухо. – Любите, значит, жен-то?..

– А как их не любить, таких чудесных? – отбивается В.

00.35

Встала. Пошла, навестила вазу цвета ультрамарин. Пека уступил ее тогда В., а себе в следующий раз привез почти такую же. Только красно-желтую. «На любителя», – говорят обычно худые нервные женщины, быстро облизывая пересохшие узкие губы.

00.45

Был полугодовой юбилей нашего «случайного знакомства», я – совершенная рабыня календаря. Цифры, круглое значение разности каких-то значимых дат меня завораживают, я догадываюсь, почему.

Точно известное количество времени назад – ты прежняя, неотремонтированная, подходишь к демаркационной линии, еще и не подозревая, что это – вообще какая-то линия, и плюхаешься, к примеру, на стул в больничном коридоре, и в общих чертах на следующий день ничего не меняется вроде бы. Меняется.

Поэтому и важно зафиксировать тот момент времени, когда ты уже в обнимку с гигантской розовой упаковкой клея Метилан лихорадочно, торопясь и криво (мой вариант) возьмешься за наклеивание новых обоев через себя, поверх и внутрь.

Ну, все это, конечно, здорово, и за шесть месяцев я не только обои, а перекрытия поменяла, вместе с кровлей. Не вполне уверенно оперирую строительными терминами, да и ладно. В конце концов, я инженер-механик, а не строитель.

Спокойно, Вера, что это тебя понесло.

Было лето. Как-то вечером мы отправились с детьми на Набережную, дышать воздухом, есть мороженое и любоваться видами.

Сын мой возлюбленный застрял в тире – да, он действительно очень меток, на удивление, учитывая наследственную слепошарость. Застрял в тире, дочь без остановки трепалась по мобильнику, нет, с остановками: это когда она чатилась с телефона в айсикью. Я праздно шаталась.

Вдруг откуда-то появилась деловитая Снежана Константиновна, она просто рухнула в мои объятия, простонав, что мечтает выпить пива и поболтать. Пива, ладно. Поболтать, хорошо. Мы купили пива, уютно устроились на детской площадке с бутылками, вызывая возмущенные мамашинские взгляды, которые насчет детей, ползающих в пыли неподалеку, здесь же.

Даже не знаю, какого черта лысого, но я личным дурацким языком разболтала, дура, подруге жизни про свой роман века, дура, ну вот убейте меня, убейте.

Снежана Константиновна, естественно, безумно напряглась и заинтересовалась, ее подрезало в основном то, что целых шесть месяцев она ничего не знала – новые новости! – Снежана Константиновна много лет считает себя хозяйкой меня, как и Олаф.

Она завалила меня вопросами, упреками, собственными воспоминаниями о том самом дне, когда она обрела здоровье, а я – ээээ, красиво было бы написать: любовь, но от такого пафоса меня стошнит.

Пусть так: она – здоровье, а я – Новое Увлечение.

Или вот так: она – здоровье, а я – Прекрасные Хлопоты (пустые?).

Или так: она – здоровье, а я – В.

Через еще примерно полгода она расскажет об этом моему мужу, он соберет носильные вещи в два желтых мешка от магазина «Магнит» и уйдет из дома. Я подумаю, что навсегда. Он тоже.

01.30

Почему-то пришел в голову («ты ей: здравствуйте, садитесь, пожалуйста! – ну и поставишь в дурацкое положение, как может сесть голова, когда она одна?») анекдот. Мой начальник его очень любит. Настоящий Полковник который.

Середина семидесятых годов. Приехал русский работяга с женой по профсоюзной путевке первый раз в жизни отдохнуть в Гагры. Море, пляж, все дела. В ходе экскурсионных мероприятий посещают они старинное грузинское кладбище. Прогуливаются между ухоженных могил. Читают надгробные эпитафии, довольно странного содержжания: «Гиви, родился 1935, умер 1970, жил 20 лет», «Мамука, родился в 1925, умер в 1974, жил 15 лет» и так далее. Удивлены. Спрашивают у кладбищенского смотрителя, что это за байда, какие-то непонятные цифры. Смотритель отвечает (тут надо с акцентом): «Э, дорогой, что же тут непонятного? Пока родился, пока учился, пока дом построил, пока жену хорошую взял, пока первые нормальные деньги заработал – вот и считай, сколько лет ЖИЗНИ нормальной у мужчины осталось…»

Выходят с кладбища. Работяга думал-думал, потом и говорит жене с горечью: «Знаешь, ты, когда я помру, на памятнике мне прям и напиши: РОДИЛСЯ МЕРТВЫМ!»

Это я к тому, что многие люди моего круга подобным образом считают годы как бы истинной своей жизни, вот критерии только очень разные.

Существует вариант (у девочек, ясное дело) учитывать только времена, когда они влюблены, «…вся душа в любви и по колено в крови…».

У так называемых творческих личностей в корзину «настоящая жизнь» складываются периоды вдохновения, удачных каких-то идей, замыслов, помыслов, промыслов.